Идущая

— А полвека — это меньше. Но когда ты узнаешь, что через миг умрешь, тебе плевать будет с высокой колокольни, полвека прошло или полмиллиарда лет! А пока я живу этот миг, сейчас, сидя тут на полу за чаем, мне решительно плевать, через полгода я умру или через миллион лет.

— Нет, как это? Не может быть… Почему это?..

— Потому что в этот момент я — жива.

Нита снова помолчала. Ведьма сидела, безмятежно глядя в окно. Она была жива. Живее многих, кого Нита знала. Уж куда живее чопорной зануды Кээраоле, которая преподавала Ните Священное Писание и жития Мальвиша и Оректа. И хотя Нита знала, что Кээраоле проживет ещё несколько сотен лет, а то и вовсе не умрет из-за привычки пережидать неприятности в Храме, это знание не делало Кээраоле живей. А если бы вдруг узнать что Реана — охрани Белая! — умрёт завтра, это не сделало бы её ни на самую малость менее живой. Ведьма была очень жива. Живее некуда. Она впитывала жизнь, как губка — воду, и излучала ее, как солнце — свет. Совершенно безумная, но столь же простая и непринужденная, как бы неожиданно это ни выглядело бы. Она не думала о правилах и о мнении других. Совершенная нелепость! Первым в жизни поступком, который Нита сделала по своему желанию, а не потому, что этого от неё ждали, было решение поговорить с Безумной. А она, кажется, вся жизнь делала только то, что хотела. И ещё… Нита не верила, что это — та самая Сапома Реда, которая изуродовала короля, когда он был ещё ребенком. Реана делала, что хотела. Но она, кажется… Нита была уверена, что ничего плохого эта усталая девушка, продолжающая улыбаться, хотя ей совсем не смешно, захотеть не может.

— Все люди такие, как ты?

— Нет, конечно! — рассмеялась Реана. — Люди есть просто замечательные! Ты встречала когда-нибудь двоих аэстальёт [двойственное число общего рода от "эльф"], которые были бы одинаковыми? И люди все разные. Но если ты говоришь о моих манерах… Люди тоже считают меня хамкой и нахальной бесстыжей мордой. Хотя в целом у них с этикетом получше, чем здесь: там его ощутимо меньше.

— А правда, что ты убивала? — спросила Нита, понимая, что уже давно перешла все границы, так что "бесстыжей мордой" давно пора — и вполне заслуженно — называть её.

— Да.

— И правда то, что говорят про тебя?

— Что касается Реды — в целом, да. А о последних месяцах правды и вранья примерно поровну.

— А зачем тебе в храм Тиарсе?

— Хочу задать ей несколько вопросов.

Никто не засёк Ниту за предосудительной беседой с ведьмой — ни в этот раз, ни потом, когда Реана отправилась бродить по лесу, а Нита ну очень случайно на неё наткнулась… Реана рассказывала о людях, о мире, который меняется, который дышит, потому что слишком велик, чтобы зажать его в рамки так же надёжно, как зажат Алирон.

А потом у Реаны всё же появилась возможность задать желаемые пару вопросов Белой. При условии клятвы, что ведьма не причинит вреда никому из аэстальвьен в Алироне ни при каких обстоятельствах.

— Ты понимаешь, чего от меня требуешь, эльф? — медленно сказала Реана, не поднимая головы, когда Наэлатэ изложил ей требование короля.

— Безопасности для своих братьев и сестер, — твердо ответил Наэлатэ.

— Не-эт, Нэлат! — невесело рассмеялась она. Шевельнула повисшими кистями рук, подняла голову. — Ты требуешь, чтобы я, даже если толпа твоих братьев и сестер, питающих ко мне теплейшие чувства… если эта толпа кинется разрывать меня в клочья, чтобы я тогда не могла бы даже сопротивляться.

Наэлатэ моргнул. С этой точки зрения он не смотрел на ситуацию. Ему не приходило в голову…

— Ты опасаешься за свою жизнь? Ты?..

Ведьма запрокинула голову и расхохоталась.

— Я. Я! А ты полагал, что я жажду умереть? Да, я боюсь за свою жизнь! Боюсь! И я не собираюсь нападать первой ни на эльфов, ни на кого-то ещё! Я отдала оружие, отдала Олинду. Этого недостаточно?

— Нет. С голыми руками ты тоже можешь немало. И не один я в Алироне сомневаюсь, что ты и в действительности не способна колдовать без медальона. А то, как ты отказываешься давать клятвы и обещания, настораживает.

— Нэлат, — воззвала Реана, — Нэлат, я буду хорошо себя вести! Я что, похожа на самоубийцу?

— Ты похожа на безумную.

— А если я пообещаю не нападать первой? Любую клятву, какую пожелаешь!

— Это не зависит от меня. Либо ты клянешься Тиарсе, что не причинишь вреда никому из аэтальвьен, пока находишься в Алироне от моря до гор и от гор до утреннего солнца, либо ты объявляешь о своей враждебности аэстальвен, а потому повинна смерти.

Реана посмотрела на него с кривой улыбкой, отвернулась. Молчала так долго, что Наэлатэ уже собирался её окликнуть, когда она заговорила сама.

— Чёрт бы вас побрал, — сказала она тяжёлым, усталым голосом. — Ррагэ! Да. Хорошо. Я клянусь. Я не причиню вреда аэстальвен, пока нахожусь на вашей ррагэи территории.

— Поклянись Тиарсе. И не поминай нечистого.

— Клянусь Тиарсе. Иди к чёрту, эльф, и сообщи своим, чтобы разворачивали ковровую дорожку к храму!