Идущая

— Оэллэинеф, аэталя ["свежего ветра и теплого солнца тебе, эльфийка" — традиционное приветствие; "эльфийка" в данном случае — скорее элемент этикетной фразы, чем уточнение расы], - сказала танцевавшая, склоняя голову.

— Иллеоэфъинта ["свежести и тепла и тебе"], - ответила Нита, подходя. — Ты сплела прекрасный танец. Вот бы мне так! — добавила она, не удержавшись, нарушая всяческий этикет.

— Спасибо, аэтаниля ["девочка"], - улыбнулась та, ничуть не смущаясь нарушением этикета. — Только не думаю, что тебе хотелось бы… танцевать этот танец в действительности.

Нита посмотрела на неё, ожидая пояснений, но танцевавшая из всех объяснений выбрала только грустную улыбку. Нита тряхнула головой, попробовала вспомнить виденный танец, несколько движений: шаг, поворот, скользящее движение, руки по вертикальному кругу… Чего-то не хватало. Нита остановилась, задумавшись. Не хватало… понимания сути танца. Она не знала, что танцует, не видела цели, совершенно очевидной для только что танцевавшей, цели, которая была ощутима, хотя и непонятна, даже со стороны.

— А что ты танцевала? — спросила Нита. "Как ты себя ведёшь? — послышался ей строгий голос отца. — С незнакомой, не назвавшись, не узнав её имени, положения и рода! Мы не должны опускаться до неразумных, а потому должно соблюдать порядок, чтить этикет и обряды". — "Ну и что!" — дерзко ответила Нита и продолжила вслух:

— Страшно красивый танец. Как буря или гроза. И я не поняла, кому из Вечных он посвящен… Не могла бы ты помочь мне, я ведь так мало знаю, а отец отказывается нанять мне настоящего учителя!

Последнюю фразу Нита проговорила быстро, откровенно оправдываясь за хамство. Но танцевавшая и не собиралась обижаться. После Нитыной попытки воспроизвести её движения, танцевавшая смотрела на девочку с заметным интересом. Бестактности она не заметила.

— А разве танец непременно должен быть посвящен кому-то из Вечных? — лукаво спросила она.

Нита не поддалась на провокацию, ответив цитатой:

— "Ничто не творится случайно, однако лишь по воле Их. Посему ничто не бывает помимо их либо помимо их сведения".

Её собеседница хмыкнула.

— Что ж… Тогда пускай будут… Таго. И Кеил.

— И верно, похоже, — задумчиво сказала Нита. Потом вздрогнула и перевела глаза на собеседницу. — Теон… теронтаэргэ? Танец, призывающий смерть?.. Зачем призывать к себе смерть?

Танцевавшая усмехнулась. Усмешка была похожа на её танец: больше скрывала, чем показывала, и пугала.

— Танец, призывающий смерть не к танцующему, а к кому-то другому. Нет, не пугайся так, не к тебе. На этот раз я… танцевала не по-настоящему. Как тренировка.

Нита смотрела на нее уже почти с ужасом.

— Это… танец, чтобы… убить?!

— Тебе не стоило сюда приходить, девочка, — мягко сказала танцевавшая. — И я не должна была здесь… танцевать. И уж тем более не должна была забивать тебе голову своими глупостями. Тебя, наверное, дома ждут.

Тут уж Нита возмутилась.

— Ты не можешь меня прогонять! С чего ты взяла, что это место более твоё, чем моё? Да это и есть мой дом! Да что ты вообще делаешь на нашей земле? Вот папа приедет…

— Нита!

— Папа! Так ты уже вернулся? — обернулась, расцветая, Нита.

— Что ты здесь делаешь? — скорее зарычал, чем сказал Наэлатэ.

— Папа! Эта вот… пришла тут и гонит меня! От моего места! На нашей реке! Она…

Наэлатэ стоял между дочерью и ведьмой, кипя праведным гневом и готовясь разорвать ведьму голыми руками, если она…

— Если ты что-то сделала моей дочери…

Реана вздохнула и села на траву.

— Сделала. Не прогнала сразу, как только заметила.

— Она меня гонит! Папа! Да кто она такая, чтобы прогонять меня от моей реки?!

— Иди домой, дочка, — сказал Наэлатэ.

— Папа!

— Иди домой. А ты, ведьма… Что ты здесь делала?

— Ничего.

Реана устало прикрыла глаза и легла, заложив руки за голову.

— Не пугай ребёнка, Нэлат. Ни черта я не делала. И определись уже, наконец, веришь ты моему слову или прикажешь связать по рукам-ногам-глазам и кляп вытаскивать только чтобы покормить меня с ложечки. Ни черта я не могу. Ни-чер-та. Только что кинуться с голыми руками на доблестную эльфийскую армию. Отличная будет картинка.

— Твоя дерзость никого не задевает! — объявил Наэлатэ. Ведьма удивленно открыла глаза, потом скептически вскинула бровь. — Ответ из дворца придет через два дня, — недовольно сказал эльф. — До тех пор ты останешься здесь. И не надо ничего делать… Пожалуйста.

— Я уже обещала. Я в последние три дня дала обещаний больше, чем за все предыдущие годы. Может, хватит, а? — просяще сказала она.

— Мне трудно тебе верить.

Реана не опустила глаза.

— Мне жаль, — тихо проговорила она, и было не совсем ясно, к чему именно это относится.

— Папа, она кто?

— Ты ещё тут?!

— Не кричи на меня! Я не уйду, пока не пойму, в чем дело! Почему ты на неё смотришь, будто это Сапома возродилась?

Наэлатэ застыл, моргнув, а Реана от смеха села. И прекратила смех резко, так что на лице не осталось и следа весёлости.

— Хорошая у тебя девочка, Нэлат. Нахальная, упрямая и догадливая.

Миг Нита пыталась сообразить, нужно ли ей оскорбиться на этот комплимент, а потом до неё дошло.