Идущая

— Дурень ты! — оборвал его первый. — Не один я такой догадливый: полгорода знало! Это ты у нас чересчур приметливый, а слухи ходили долго, о лекарке, якобы, что на западной окраине жила. Да в гости к Мастеру наведывалась. Я сам видел её. Старый колдун Нанжин учил её каким-то трюкам, одни Вечные знают, чему и зачем. За это, а вовсе не за сделку с Ррагэ, Нанжин и поплатился. Конечно, Дракон убил двух врагов одним ударом: и от миротворца-Нанжина избавился, и показал, что Кадар никому не спустит. Едва ли теперь кто-то решится помогать Безумной. Я-то и тогда считал, и по-прежнему считаю, что в мире сейчас две силы: Дракон и Безумная. Кадарский император вызвал Реду — с того света или с ближайшей звезды, не думаю, что он сам это знает, — а Реда назвалась Реаной и выступила против него. Как бы теперь она не взялась за нас, ведь ни для кого не секрет, что ворота храма ломали арнерцы…

— А с чего ты взял, что Арн сжег император? Ведь солдаты приходили — Ксондаковы белые, а вовсе не имперские коричневые. И зачем уж тогда выдумывать эту историю про сделку с нечистой силой? Безумная ведь — преступница! Нанжина и без надуманных обвинений нашли б за что казнить.

— Яно, иногда ты меня поражаешь, — вздохнул Убис. — Скажи мне, во имя Хофо, зачем Кадару ссориться с Арнакией в самом начале войны? Совет ведь тогда ещё не решил, кого ему поддержать, Лаолийца или Дракона. Нанжин стоял как раз за то, чтобы не вступать в войну вовсе. И если бы Совет позволил арестовать Нанжина за симпатии к Безумной, которая, по всей видимости, поддержит Лаолийца, то это означало бы окончательный разрыв с Севером. В противном случае это был бы разрыв с Кадаром, чего Совету также не нужно. А так, когда Нанжин повешен не за политическое, а за религиозное преступление, и казнён, к тому же, руками его святейшества, а не императора нок Эдол, довольны все. Кадар наказал своего врага, а Совет умыл руки и остался в стороне, сохраняя нейтралитет. И правильно сделал, потому что война Арнакии ни к чему. Да только, я думаю, недолго мир продлится. Теперь Нанжина нет, в Совете дел не делается, одна грызня… Если Дракон не поднажмёт на Совет и не заставит выступить за Юг, графства перегрызутся сами.

— Ну ладно, — проворчал Яно. — И всегда-то ты всё знаешь! Расскажи лучше, как ты ведьму видел!

— Видел я её дня за четыре до того, как пришло святое воинство, рано утром. Возвращался домой через площадь, да и обернулся, сворачивая в переулок. Тот, что от самого Храма к реке идёт, там ещё на углу вечно костры жгут по праздникам. Вот я как раз на углу обернулся — и увидел: дверь открылась, в стене Арна. И вот в чём штука: пока была закрыта, я там сотню раз ходил, и ничего не замечал! А тут вышли двое: сперва девка, потом Нанжин со своей палкой. Они о чём-то говорили, но я не мог разобрать слов, они говорили негромко, а я был шагах в пятнадцати. Потом Нанжин благословил её, и она ушла.

— Так может, тои не она была?

— Она, — уверенно сказал Убис. — Она в полудюжине шагов от меня прошла, я меч у неё под плащом и разглядел. И говорили они с Нанжином, как старые друзья. Не так много женщин в этом мире носят оружие, и совсем уж мало тех, с кем старый высокомерный колдун держался на равных.

— А… какая она? — заговорщицки понизил голос Яно. — Нет, я конечно не верю, что глаза у неё один красный, а другой зеленый и клыки изо рта торчат, но…

— Ещё не хватало! — фыркнул Убис. — Обычная девка, тощая, страшненькая — да, но ничего сверхъестественного. Кожа тёмная, глаз не разглядел, уж извини. Шагает широко, как мужик, но бедрами притом вихляет. И спина прямая, как жердь, да голова вздернута, будто до сих пор себя считает императрицей… Но нам уже пора расходиться, ты же вроде собирался домой?

Двое распрощались, после чего слушатель — Яно — свернул вправо, а рассказчик — Убис — прошел ещё немного прямо по той же людной улице, свернул налево, в пустой переулок. Он шёл медленной походкой уверенного человека с полными карманами и массой свободного времени. Переулок впереди заворачивал влево. Метра за четыре от угла Реана прибавила шагу и догнала Убиса. Тот обернулся, взглянул на лицо Реаны и отшатнулся, но не кинулся бежать, хотя в первый момент хотел.

— И правильно, — сказала Реана. — Не надо никуда бегать. Узнал меня?

Убис кивнул, слегка примороженно.

— Я ничего не делал и ничего не знаю, — сказал он, стараясь выдерживать тон человека, знающего свои права, и одновременно изобразить на лице выражение глубочайшего уважения и преклонения. — А если я что… — он сглотнул, — если я что сказал о внешности великой, блистательной, несравненной, так это по недомыслию и скудоумию моему…

— Плевала я на твое мнение о моей внешности, — совершенно искренне сказала Реана. — Я хочу только знать всё, что случилось с Нанжином, и всё, что хоть как-то связано с разрушением Арна.

Она огляделась. В переулке негде было даже сесть.

— Идём, — сказала Реана и направилась обратно на улицу, где забегаловки стояли через дом. Убис понуро направился следом.