«Идущие на смерть» (СИ)

— А вы хитрец, — рассмеялся Ухтомский, но тут же стал серьезным. — И правильно сделали, Иван Константинович. Работы будет много, очень много, вы даже представить не можете, насколько много ее будет.

Повторяемое как мантра одно слово сильно насторожило Григоровича, и тут же перед ним легла обычная тетрадка, которую князь непонятно откуда извлек, будто сама из воздуха появилась.

— Я вас очень прошу ознакомиться с моими предложениями. Вы можете сделать все намного лучше меня, и в кратчайшие сроки — недаром покойный адмирал Макаров считал, что вы идеальный командир порта, который его работу сделал образцовой. К сожалению, я сейчас не смогу дать необходимые пояснения — уже вечереет, и нужно готовиться к выходу в море, встречать крейсера Эссена. А раз Николай Оттович до сих пор не может отправить радиограмму, то находится далеко. Либо пароходы с собою ведет, или один из крейсеров не может ход набрать. Одно из двух, и в любом случае мне необходимо вести броненосцы — поодиночке не стоит выходить, опасно.

Ухтомский нахмурился, настроение у князя явственно изменилось, даже морщины на лице прорезались.

— Со связью у нас паршиво очень, Иван Константинович. Сорок миль радиус, а нужно в десять раз больше. Если у немцев в Циндао есть «Телефункены» то все проблемы решены будут — один там оставим, другую радиостанцию в Артуре установить, вот тогда иной характер у войны станет…

Контр-адмирал И.К. Григорович

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ «ЦУСИМСКИЙ БОЙ» 31 июля 1904 года. Глава 23

— Никогда бы не подумал, что такое возможно!

Вокруг была серая молочная пелена тумана, обычная для этих мест, где сходятся холодные воды Японского моря с течением, идущим из теплого Желтого моря. Рывок кораблей 1-й Тихоокеанской эскадры растянулся всего на сорок часов, но за столь короткое время броненосцы преодолели почти пятьсот миль без малого, держа средний ход в 12-13 узлов. И лишь в самом начале прорыва сделав рывок на 14-15 узлах, держа такую высокую скорость чуть больше четырех часов, пока не начало вечереть.

И что интересно, вчера вечером «собачки», и присоединившиеся к ним броненосные крейсера «Асама» и «Якумо» отстали, когда 1-я Тихоокеанская эскадра сделала неожиданный поворот на Шанхай, отправившись на юго-запад. Но то хитрость — идти корейским проливом, где у побережья множество островов, где постоянно ходят торговые суда и джонки, было рискованно, к тому же Ухтомский был уверен, что севернее Квельпатра русскую эскадру будет поджидать отряд Камимуры.

Так что пришлось описать петлю, сымитировав бегство в Китай, а в начале ночи снова свернуть на ост. Этим замысловатым маневром можно было обойти Квельпатр с юга, и направиться Цусимским проливом, чтобы утром пройти у одноименного островка. И, судя по всему, маневр удался — вражеские миноносцы не атаковали эскадру, либо не найдя ее, или ища совсем не там — гораздо севернее, ближе к корейским берегам.

— Павел Петрович прав, когда посоветовал поступить именно так, и все время держать высокий ход, ваше превосходительство. Адмирал Того просто отстал со своими броненосцами, ведь если «Асама» имеет на два узла больший ход, чем мой «Цесаревич» или «Микаса», но смогла нас догнать только на следующие сутки плавания, вчера, и то к вечеру.

Командир броненосца капитан 1 ранга Иванов был назначен на должность временно, в мае, перейдя с мостика «Дианы», после того как прежний командир броненосца, тогда еще поврежденного и стоявшего в ремонте, Григорович получил на погоны по «орлу», и возглавил порт. Хотя командовать должен был старший офицер броненосца капитан 2-го ранга Шумов, умный и распорядительный, прекрасно знавший корабль и любимый командой. Но он не подошел по чисто формальной причине — не выслужил ценз, введенный много лет тому назад по решению генерал-адмирала великого князя Алексея Александровича, которого офицеры за глаза именовали в насмешку над его тучностью «семь пудов августейшего мяса».

Только теперь Вильгельм Карлович стал осознавать насколько вредоносной оказалась такая практика назначений, когда командиров пересаживали с одного капитанского мостика на другой, внося в условиях войны неразбериху. Ведь новому командиру требовалось вникнуть в управление совершенно незнакомым ему кораблем, узнать офицеров получше, разобраться со всеми техническими сторонами и артиллерией. Ведь одно дело, когда у тебя на корабле восемь пушек со щитами, и совсем иное, когда те же пушки стоят по две в орудийных башнях, а на носу и корме еще по две башни, причем по паре 305 мм стволов в каждой.

Но регламенты действовали, и ничего изменить было нельзя!

Наплевать на них мог только наместник ЕИВ на Дальнем Востоке — адмирал Алексеев являлся главнокомандующим сухопутными и морскими силами, назначения на должности были в его власти. Евгений Иванович имел полное право, не считаясь с циркулярами, а руководствуясь соображениями полезности в бою того или иного офицера, сразу поставить его на мостик, без излишних на то формальностей.