«Идущие на смерть» (СИ)

Однако тут есть определенные нюансы — повредить за столь короткий срок сразу два боеготовых броненосца нереально, потому огонь крупнокалиберных орудий нужно сосредоточить только на одном корабле, желательно слабейшем. Вот тут он сам подыграл японцам, поставив «Севастополь» замыкающим. На нем только три 305 мм орудия, и японцы это прекрасно видят, да и ход на два узла меньше, так что не станет тормозить «Полтаву», если ситуация сложится неблагоприятно.

— Против нас будут драться «Касуга» и «Асахи», — негромко произнес Ухтомский, оценив ситуацию. — Если выбьют артиллерию, и мы сбавим ход, то в атаку пойдут миноносцы. И тогда нас просто потопят торпедами. Скажите рулевым, чтобы держали курс ближе к берегу на всякий случай — тогда хоть команду спасем!

Японский броненосный крейсер "Касуга" 1904 год. со схемой бронирования и вооружения.

Глава 21

— Ваше сиятельство, «Полтава» явно не желает от нас уходить, все время держит ход на двенадцати узлах!

В голосе Грамматчикова прозвучала нескрываемая гордость — идущий впереди броненосец, держал точно такой же ход как «Севастополь», причем выкатился дальше в море, как бы приглашая японцев пострелять именно по нему. Успенский откровенно проигнорировал приказ контр-адмирала идти на прорыв с миноносцами. На последние смотреть было уже не так страшно как прежде, когда по ним открыли огонь вражеские крейсера, попытавшиеся перегородить путь на юг, к спасительной гавани. Зря они это сделали — «Полтава» чуть отвернула к осту, выкатилась в море и тут же ввела в действие 152 мм пушки правого борта, осыпав обнаглевшие японские крейсера градом снарядов — те тут же обратились в бегство, открыв дорогу русским миноносцам к близкому уже Порт-Артуру.

Броненосец при этом давал полные залпы левым бортом по «Ниссину», и японскому флагману приходилось несладко, все же бортовой залп русского корабля весил в два с половиной раза тяжелее. Идти оставалось одиннадцать миль — сто десять кабельтовых, а то и меньше, если японские корабли не пожелают входить в зону действительного огня батареи Электрического Утеса. Теперь только на спасительный огонь десятидюймовых пушек оставалась надежда, иначе придется выбрасываться на берег.

— Сдюжим, ваше сиятельство, прорвемся, — в голосе Грамматчикова прозвучала уверенность, да и матросы с офицерами в рубке излучали полную уверенность в благополучном окончании похода. Теперь Ухтомский заметил на их лицах не сомнения, которые как печать он видел у всех, три дня тому назад, а неимоверную бодрость, которая словно распирала их пришедшими новыми силами. Не хотелось только, чтобы самоуверенность появилась, ни к чему доброму такое не приведет.

И заговорил очень тихо, стараясь, чтобы никто кроме Грамматчикова не расслышал его слова:

— Я думаю, господин капитан 1 ранга, не сегодняшним днем, и тем паче не исходом этого столкновения. Один наш броненосец не должен иметь серьезных повреждений, ибо предстоит прикрывать крейсера Эссена. А как это будет возможно сделать, если и «Полтава» нахватается снарядов. Потому под огонь противника нужно всегда подставлять старые и тихоходные корабли, чтобы они потом имели возможность выйти из боя, и привести себя в порядок. А в нашем случае просто дойти до Порт-Артура, где нас прикроет береговая артиллерия — только и всего.

Ухтомский сделал паузу, посмотрел на стреляющие японские корабли, и усмехнулся. Негромко добавил:

— Японцы должны были сосредоточить огонь артиллерии всех трех своих кораблей по «Севастополю», тогда бы ваш броненосец бы просто сокрушили! Но они этого не сделали, чем допустили серьезную ошибку, скажу прямо — фатальную. Дело в том, что сосредоточенный огонь нужно вести по одной цели всегда — количество попаданий вырастает резко по экспоненте, начинаются пожары, которые нужно тушить. Но бой продолжается — аварийные команды выкашивает осколками, потери растут, и наступает момент, когда отправить наверх некого, да и все рукава перебиты. Все в дыму, артиллеристы не могут стрелять толком, зато противнику все хорошо видно. Разбитые трубы потеряли тягу, вентиляторы гонят в кочегарки дым, а там люди задохнулись вповалку лежат. Вот что могло ожидать «Севастополь» через час — но все дело в том, что стреляют по нему два, а не три японских корабля, и до Артура не сто миль, а десять!

Ухтомский остановился, посмотрел на совершенно очумевшие лицо Граматчикова, и улыбнулся: