Идущие за лисой

Зоя не успела задать вопрос вслух: словно в ответ на невысказанную мысль, кошка возникла из ниоткуда прямо перед ней — как умеют только кошки. Она была странной расцветки, не серая и не полосатая... Как будто художник рисовал акварелью и, поленившись менять воду, споласкивал кисть в одном и том же стакане, а потом вытер эту кисть об кошачью шерсть. Акварельная кошка бесшумно вспрыгнула на тумбочку.

— Смотри-ка, сама к тебе вышла. Эсмеральда! Познакомься…

— Эсмеральда? — удивленно переспросила Зоя.

— Да. Видишь, какие глаза зеленые?

Глаза у кошки действительно были ярко-зеленые, огромные, миндалевидной формы.

Ах да, это же в переводе «изумруд», вспомнила Зоя.

— Ну, чего еще сказать... — продолжила хозяйка, поглаживая Эсмеральду. — Оплата, вот. Понимаю, требований у меня достаточно, так что денег много с тебя не возьму — да и нет у тебя поди много-то? Тем более на кошку расходы тоже на тебе. Так что будет, считай, как за коммунальные платежи — сколько там плюс-минус получается? Тысячи четыре? Ну пусть будет четыре двести, вот.

«Сумма прописью: четыре тысячи двести пятнадцать рублей». Именно так было написано в квитанции из деканата.

В этот момент случилось странное. Зоя не успела даже удивиться совпадению суммы, как ей совершенно ясно послышались в голове чьи-то слова:

«Пятнадцать рублей на мороженое оставишь».

— Ну что? Пойдет тебе? — спросила хозяйка, отвлекая девушку от несуразных мыслей.

— А? А, да-да, конечно!

— Ну и славно. Тогда через две недели приезжай заселяться. Раньше-то все равно не к спеху.

Как только гостья закрыла за собой дверь, старушка метнулась в ванную и принялась тщательно умываться.

В назначенный срок в доме номер четырнадцать, литера В, по Орловскому переулку Зое Красноперской торжественно была вручена маленькая связка разномастных ключей. После чего хозяйка как-то очень быстро попрощалась и ушла, негромко хлопнув дверью.

Зоя немножко побродила туда-сюда по квартире, понюхала герань на окне, погладила вязаную салфетку на тумбочке. Прикрепила к зеркалу в прихожей обрывок с телефоном хозяйки. И вдруг с удивлением поняла, что до сих пор не знает ее имени. Деловитая старушка не представилась ни в первый раз, ни во второй, а спросить самой Зоя сначала постеснялась, а потом, видимо, забыла.

Но не звонить же ей теперь для этого?

***

Конец августа пестрел рябиновыми гроздьями и жизнерадостными рекламными плакатами «Скоро в школу!».

Костя не расставался с подаренным Зоей блокнотиком для рисования. Однажды, закончив особенно удачный рисунок, он даже поставил в уголке свою подпись, как настоящий художник.

Скетчбук был при нем и теперь. До начала консультации оставалось пять минут, и Костя напряженно размышлял: показывать там свои рисунки? Или не надо? Но если не показать, как они поймут, в чем он действительно хорош?

Дверь распахнулась, и «специалист по правильному выбору» с доброжелательной улыбкой пригласил парня в кабинет...

Через положенные сорок пять минут Костя вышел на улицу. Лицо у него было... никакое. Он не чувствовал себя ни счастливым, ни несчастным, да и вообще не очень понимал, что он чувствует.

— Ты была права, эти консультанты секут фишку, — сообщил Костя матери в ответ на ее расспросы. — Художка — это, конечно, глупая затея. Он сказал, что из меня получится отличный юрист...

В урне возле автобусной остановки остался лежать смятый блокнот для рисования. Но об этом Костя говорить не стал.

***

В уединенном уголке парка, вдали от посторонних глаз, стояли двое. Их тихую беседу скрывал шелест желтеющих листьев.

— Как идут твои наблюдения?

— Очень плохо. Я не понимаю, что происходит. На Пограничных Землях тоже замечают беду, но не могут ничего объяснить. Возможно, нарушилось что-то дальше, по ту сторону.

— Это еще возможно исправить?

— Я надеюсь. Но чтобы исправить, надо знать, что именно исправлять, вот в чем проблема.

— Если я могу хоть чем-то помочь — скажи. Мои способности крайне скудны, ты знаешь, но я сделаю все, что в моих силах. И если повезет — немножко больше.

— Ох, Влад... Ты в самом деле не изменился. Впрочем, есть кое-что, что ты мог бы... даже не совсем ты... В общем, эта твоя девочка…

— Да?

— Ты не знаешь, она еще разговаривала с тем юношей, который принес скворца весной?

— Честно говоря, не знаю. Вряд ли разговаривала: к нам он больше не приходил, в клинику не звонил, а у нее вскоре была сессия, затем каникулы, которые она, насколько мне известно, проводит дома. А что? Ты полагаешь, что…

— Я уверена, что он что-то подозревает. Думаю, ему известно то, что не известно нам. Конечно, может быть, это всего лишь совпадение, и им двигала только внезапная жалость к случайно найденной раненой птице. Может быть, те два мертвых скворца на его пути тоже оказались случайно. Но может быть и так, что они ему попались именно потому, что он шел по горячим следам. А мы понятия не имеем, что это за следы.

— Ты права. Я поговорю с ней. Только это будет непросто, она ведь и сама ничего не знает.

— Ей придется узнать. Пусть не сейчас и не от нас, но придется.

— Ей сейчас трудно, по-моему.