Идущие за лисой

— Нам всем сейчас трудно. Тем, кто способен их видеть — особенно.

— А она способна?

— Я уверена, что она видела. Потому и не боится мечтать. Порой она забывается и говорит об этом вслух...

Порыв ветра осыпал говоривших осенними листьями.

Проблемы

Наверно, это все дождь. И гусиные стаи, с бередящим душу курлыканьем пролетающие высоко над головой. Иначе с чего бы так переживать по любому поводу?

В расписании — которое из года в год у пятого курса было одинаковым — вдруг появился какой-то неведомый «ЛИЯР» по четвергам. Казалось бы, ну появился и появился, что тут такого? Но Зоя почему-то нервничала.

А эти мамины новости! Позвонила спросить, как дела, и делится свежей сплетней: Наташа из дома напротив, ну та, светленькая, медсестрой в школе работает, помнишь? — замуж выходит! За Игоря! Ну того самого, да...

Зоя даже переспросила два раза. Трудно было представить себе более нелепое решение: Игорь, может, и неплохой человек, но рядом с ним от тоски даже мухи дохнут. И Наташе он вечно выговаривал, что она это не так делает, то не эдак... Никакой великой любви там отродясь и близко не было. Что могло заставить веселую, бойкую Наташку согласиться на такое предложение? Мама, впрочем, Зоиного скепсиса не разделила, вдохновенно вещая что-то про «надежность», «каменную стену» и «вырастешь — поймешь». Да не приведи Господь такое понять, вздохнула Зоя и повесила трубку. Более надежной и каменной, чем характер Игоря, может быть разве только могильная плита…

— Они все с ума посходили, — пожаловалась девушка зеленоглазой Эсмеральде. — Хотя иногда мне кажется, что если их все устраивает, то, может, это я сошла с ума?

Зоя повадилась разговаривать с кошкой с первого же дня. Кошка ее дичилась: близко не подходила, про то, чтобы погладить или тем более взять на руки, и речи не шло. Зоя даже не знала, где она спит: как-то специально осмотрела весь дом и не нашла. Но вот послушать Зоину болтовню кошка приходила всегда.

Профессора в Академии как будто озверина за лето наглотались. Даже обычно сдержанный Соловьев все красноречивее выражал свое недовольство. Причем Зоей он тоже бывал недоволен: «Вы можете это сделать намного лучше, переделывайте!».

Загадочный ЛИЯР только добавил проблем.

В аудиторию стремительно вошла стройная черноволосая женщина с очень красивыми, хотя и довольно резкими чертами лица, и строго, без улыбки, поздоровалась.

— Меня зовут Аза Магрезовна. Надеюсь, на пятом курсе ни у кого не возникнет проблем с дикцией. Я буду вести у вас курс Лекарственных и Ядовитых Растений. Одно время его не было в программе, хотя какая-то его часть давалась в разделе фармакологии. Тем не менее, курс ЛИЯРа очень важен, и я прошу уважаемых студентов относиться к нему добросовестно.

Собственно, выбора у «уважаемых студентов» не было. Аза Магрезовна лютовала не хуже преподавателей по анатомии на втором курсе, том самом, после которого количество студентов в потоке обычно сокращается почти вдвое.

Зоя тонула в обилии материалов и лекций, но хуже всего было то, что ее усилия как будто никто не замечал. Если в словах Владимира Ивановича — «Вы можете лучше» — был хотя бы намек на одобрение, то Аза, оглядев Зоины рисунки и конспекты, холодно замечала:

— Жилкование на этом листе показано слишком неточно, это ошибка. Вы невнимательны к деталям.

Девушка стискивала зубы, чтобы случайно не вырвалось яростное «да кому вообще нужно это жилкование, если мы пользуемся нормальными препаратами!», и шла переделывать.

Вообще Зоя начала замечать странную закономерность: все, на что она надеялась и что себе представляла, о чем мечтала — все это сбывается, но не у нее, а у других. Начиная еще с того злополучного распределения стажировки, и дальше, и потом, и то одно, то другое... Все должно было быть не так.

«Вспомнишь еще недобрую Мирьям!»

Зоя действительно ее вспоминала. И злилась все чаще.

Радовали только частые сообщения от Вальтера. Он все еще не мог приехать, но постоянно писал какие-то милые фразы, заботился, поддерживал, а иногда даже звонил. Слушать его мягкий голос было успокаивающе-приятно. Вальтер искренне интересовался Зоиным делами и проблемами, и она рассказывала, рассказывала... О том, что вот опять Аза осталась недовольна какой-то ерундой, причем цепляется именно к ней, к Зое, честное слово! Что Соловьев наотрез отказался обсуждать изменения в стажировках. Что иногда ей кажется, будто Академия — совсем не то, чем казалась еще в прошлом году. Что она чувствует себя совершенно одинокой и потерянной.

И только ему, Вальтеру, не все равно.

«Я вас понимаю. Это, конечно, совершенно нелепо... Держитесь, вы такая талантливая умница... Да, конечно, с вами поступили ужасно. Вы заслуживаете гораздо большего, я подумал об этом еще в нашу первую встречу, но вы были так увлечены... Зоя, я скоро приеду и обязательно помогу вам, а пока... скажите, вы не думали поговорить со специалистами? Это ведь как раз тот случай, когда может пригодиться совет профессионала... У меня тоже были в жизни тяжелые ситуации, и поверьте моему опыту...»