Идущие

— Так и есть. Но никакие огнестрелы не изменят моего отношения к одному из чёрно-зелёных. Как и нашего решения.

— Мама, — глухо произносит Лада.

— А ты? — смотрит на неё пророчица. — Ты тоже его любишь?

— Не вовремя вы выясняете семейные отношения, — хмыкает Курт. Капитан чувствительно толкает его в бок.

— Хорошо, — пророчица тяжело садится. — Оставим это. И продолжим.

Сегодня в деревне все одеты торжественно — ленты, красивые платья, яркие рубахи, передники и платки, отполированные до блеска сапоги и ботинки, праздничные туфельки. В волосах женщин блестят слюдяные бусины и благоухают венчики вплетённых цветов. Мужчины аккуратно подстрижены. Многие вообще не ложились спать и всю ночь молились — ожидание последнего пришествия взбудоражило, но, как оказалось, ещё и лишило чутья: у них почти перед глазами произошло убийство. И плевать, что они ничего не видели. Видела одна из них — в деревне этого достаточно. В утренней прохладе люди зябнут и переговариваются. Дети, из любопытства прибежавшие вслед за родителями, начинают скучать. Они собираются отдельной кучкой, чтобы поиграть во что-нибудь и согреться. Сапожник звенит бутыльком, припасённым в кармане шаровар. С разных сторон к нему тянутся мужские руки. Кто-то, не успевший закончить свой завтрак, жуёт хлеб с маслом. Кто-то закуривает.

— И чего мы здесь стоим, — говорит мельник. — Ерунда какая-то.

— Чёртовы армейцы, — не соглашаются из толпы. — Вздёрнуть на суку, и всё.

— Хочу пить, — канючат сразу три детских голоса.

— Жалко Петра-дурака. Ну что, помянем?

Пророчица прячет ладони в широких рукавах и устало горбится. Солнце поднимается, света становится больше — теперь ясней видны все её морщины и дряхлость.

— Я знаю, зачем та молодая женщина вызвалась пойти в подвал. Только гадаю, что ей нужно сделать, чтобы Костыль не помешал. У неё есть нож?

— У неё есть руки, — обидой за подругу возражает Курт. — Этого хватит любому из нас.

— Вот как… Вы всё-таки намерены применить их, чтобы не дать Очищению свершиться?

— Именно, — говорит Капитан.

Пророчица склоняет голову, то ли отдавая уважительную дань, то ли признавая упрямую глупость тех, кто сидит перед ней. Лада кажется блеклой и отстранённой.

— Тогда будьте готовы принять ответственность за то, что вы делаете. Прежние из не отсюда… Наши прежние так не смогли, хотя замахнулись на очень большое. Ответственность раздавила их, они не удержались. А вы?

— Вот и проверим, — улыбается Капитан. Его шрамы пляшут.

— А вам, наверно, не впервой удерживаться, — странно говорит ему пророчица.

— Не впервой пытаться. Это не одно и то же. Но, как видите, пока не раздавило. Ну…

Он встаёт и смотрит на старую женщину сверху вниз.

— Попытайтесь, — неожиданно ласково отвечает пророчица. — Попытайтесь и теперь. Хотя это будет очень сложно. Видите ли, есть ещё…

Она замолкает, почти наслаждаясь тем, что скажет сейчас — и паузой, в которой звучат угроза и торжество.

— Армейцы. Знаете, кто это? — спрашивает пророчица.

— Да, — говорит Капитан. — Только в общих чертах.

— Армейский род — торговцы, алчные и жуликоватые, выродившиеся из трусливых солдат, которые много зим назад сбежали на запад, спасая свои шкуры от болезней и пожаров, вместо того, чтобы помочь несчастным, попавшим под удар Разрубившего. Но в глубине своих нечистых душ они по-прежнему остались солдатами, извращённым образом сплавив это свойство с жадностью до денег. Я предложила им убить взамен на мешок с монетами. Они согласились.

— Но я так понял, что вы не любите армейцев.

— Иногда приходится забывать о своих чувствах в угоду делу, — пророчица нехорошо смеётся. — Что скажешь, Лада?

Та молчит.

— И кого убить? Опять нас?

— Нет. Не вас, других, — говорит пророчица. — Кого мы ждали. Конфедератов. Надо ли мне дальше объяснять?

Капитан качает головой. Он тоже излучает угрозу, как отмёршая, отзвучавшая пауза, но пророчица, над которой он по-прежнему стоит, не ведёт и бровью.

— Тогда зачем вам Очищение? — удивляется Курт.

Пророчица вздыхает. Ах вы, недогадливые дети…

— Затем, что у нас есть религия. Вы, кажется, так по существу с ней и не познакомились.

— Так давайте познакомимся сейчас, — предлагает Четвёртая. — Только кратко. Ну, так и в чем её смысл?

— А в чем смысл всех религий, прежние?

— В обмане, — говорит Капитан. — Для меня.

Он впечатывает эти слова в воздух с улыбчивой жестокостью. Двое его спутников переглядываются и молчат, потому что предлагать иную точку зрения сейчас, после слов их командира, бесполезно. Капитан не верит ни в каких богов, кроме собственной головы и винтовки, и обдаёт презрением любые противоположные доводы. А пророчица внезапно соглашается с ним.

— Верно.

Карие глаза Капитана прищуриваются, ожидая подвоха. Пророчица достаёт из мешочка на поясе рясы горсть бесцветных семян.