Идущий

— Если начнётся паника, многие сорвутся с насиженных мест, и кто–нибудь может принести заразу с собой раньше любых сроков, — возразил Правитель.

Флек заставил себя успокаивающе улыбнуться.

— Если уж комендант Оурилии прислал гонца, я ему верю, его утверждениям, что источник болезни блокирован. В противном случае мы не так скоро дождались бы от него откровенности. Конечно, мы в силах ввести карантин в Столице, но…

— Это лишь усилит слухи.

— Да, и сослужит нехорошую службу. Поэтому лучше не торопиться и не подкладывать мягкое задолго до падения.

Правитель снова расхаживал вдоль окон. Сейчас он уже контролировал себя, хотя от прежней маски собственной исключительности, от маски Мессии, мало что осталось. В конце концов, перед ним находился один лишь Флек, единственный человек, которому Правитель иногда приоткрывал своё истинное лицо.

— Что ты надумал насчёт этих псов талхов? — спросил он.

Вчера от коменданта одного из городов, через который прошла поисковая группа Гурина, пришло извещение, где осторожно указывалось на подозрение, что Орден давно принимает активное участие в розысках мальчика.

Флек выдержал паузу и заявил:

— Я предлагаю послать Ордену ноту протеста. В самых жёстких тонах.

Правитель внимательно смотрел на своего ближайшего помощника. Флек добавил:

— Только так можно сбить с них спесь и заставить задуматься.

Правитель кивнул и медленно повернулся к нему спиной. Флек напрягся. Он знал своего господина и понял, тот сейчас скажет ему нечто не самое приятное. Этого никогда не случалось раньше, однако Флек не ошибался. Казалось, Правитель просто смотрит в окно.

— Если мальчика не найдут, более того, если его первыми найдут какие–нибудь проходимцы вроде талхов, тебе, Флек, придёться взять последствия на себя. Мне будет очень жаль, если так случится. Поверь, очень жаль.

Флек сглотнул. В мозгу образовалась чёрная пустота, но он не дал ей заполниться вихрем мыслей, пропитанных ненавистью. Флек поклонился, словно Правитель видел его затылком, и тихо, твёрдо произнёс:

— Я выезжаю в Лакаслию немедленно. Чтобы лично возглавить поиски мальчика. Правитель получит его. Обещаю.

ГЛАВА 14 Уд

1

Близился полдень. Драго проваливался в нервную дрёму, вскидывал голову, убеждался, что ничего не изменилось, и снова позволял унести себя лёгкому, обволакивающему течению. Одеяло сна, тонкое до прозрачности, почти не отделяло мозг от реальности, и монах вконец измучился.

Минуло более двух суток с того момента, как они с Мороном видели мальчика, вошедшего в деревню. Драго чувствовал, как истончается его хладнокровие и выдержка. Конечно, мальчик мог задержаться в деревне не на один день, в этом не было ничего удивительного, наоборот, при сложившихся обстоятельствах для него лучше было никуда не спешить. Драго не беспокоился, что мальчик уйдёт другим путём, монах уже привык к здешнему воздуху и безошибочно улавливал в нём запах болот, мощных, непроходимых, обложивших деревеньку с трёх сторон. Однако его беспокоило другое. Промедление давало шанс гвардейцам, и, кто знает, кому ещё. Воины Правителя вряд ли были такими уж простачками, и даже они могли выйти на это поселение, раз у них появилась фора во времени. Но и это было не всё.

Драго всё отчётливее чувствовал слежку.

Несколько раз внутри что–то тяжело ворочалось. Изредка Драго ускользал от места слежки вглубь леса, предварительно убедившись, что Морон контролирует выход из деревни, но это ничего не дало. Драго не обнаружил ни единого признака потенциального наблюдателя. Он снова подумал о талхах, о лазутчиках Ордена, и теперь это ещё больше не понравилось.

Кроме того, Драго расходовал резерв энергии, не пополняя его. Заснуть по–настоящему он не решался, хотя Морон, дремавший приличную часть светлого времени суток, ночь спал полностью. Он говорил, мальчик вряд ли покинет деревню ночью, ребёнок должен знать о болотах и понимать, что в темноте, сойдя с дороги, легко угодить в трясину. Драго соглашался с Мороном. И всё–таки не мог позволить себе сон, не только для уверенности, что они не пропустят ребёнка, но и для собственной безопасности. Между тем Морон спокойно наверстывал то, что потерял во время ожидания под Лакаслией. Драго же рисковал стать недопустимо ослабшим, когда придёт время действовать.

Кое–что монах попытался дать своему организму на второй день наблюдения, каким–то чутьём осознав, что мальчик, не покинув деревню на рассвете, вряд ли продолжит путь в самое пекло. Тем не менее, жалкие крохи так необходимого полноценного отдыха лишь усугубили самочувствие. Возникла некая особая восприимчивость, в ленивом потоке которой стало сложно не впускать в себя волнение и страх. Будь у Драго уверенность, что мальчик выйдет завтра утром, монах без проблем бы выдержал ещё одни сутки бессонницы. Но подобное ожидание могло продолжиться гораздо дольше, и каждый час играл против монаха.