Идущий от солнца

– Так вот, дорогие мои, – неожиданно резко начал он, с грустью оглядев водоем, в котором, несмотря на светлую ночь, отражались звезды. – Люди вместо того, чтобы задуматься над гормонами австралопитеков, что-то предпринять для избавления от них, потому как гоминидов с такими гормонами стало слишком много, короче, земляне смирились с этой все пожирающей энергией краха. Они полезли в ядерные процессы. Сначала они использовали просто камни, похожие на ядра, потом предметы овальные, которые дальше летят. Кстати, такие предметы и сейчас используют чиновники в своих офисных разборках. Потом, в седьмом веке, изобрели порох и стали впаривать друг в друга ядра разной величины. Так успешно, что они и в наше время используются в темных переулках больших городов. И вот, наконец, усвоив принципы деления атома, добрались до самого разрушительного, непредсказуемого ядра. почему-то спутав его с примитивным семенем барана, что вполне свойственно австралопитекам.

– Не до семени барана, а до урана! – на этот раз не выдержал и почти выкрикнул «Айвазовский».

– Совершенно правильно, Федор Понтелеймонович, они расщепили его, как смолистое полено… Потом бросились к легким ядрам, из которых состоят звезды. В конце концов, они получили плазму огромной энергии, подобно солнечной. Но солнечная плазма, которую мы видим из своего окна, обрабатывается около миллиона лет, прежде чем добраться до нашего подоконника. Только через миллионы лет она выходит из тайников звезды и начинает свое удивительное волшебство. Только тогда, благодаря еще не изученным процессам фильтрации и зонам лучевого переноса, она может создать биосферу. то есть жизнь!..

– Иван Петрович, нам пора. – перебил его «Айвазовский».

– Подожди, Федор. Дай закончить мысль. А что нам пророчит плазма, созданная людьми?! Ее уже опробовали на Хиросиме и Нагасаки, и в Чернобыле она дала знать о себе. Но она, дорогие мои, неуправляема, как дикое безумное животное без рода и племени. Она спонтанна и чревата такими последствиями, от которых само солнце может померкнуть. По-видимому, кое-кто ошалел от цифровых идей деления ядер и совсем забыл, что он на Земле живет, не на Солнце. А на нем-то, дорогие мои, наверняка существует и антиплазма, и структура, которая может возвратить процесс назад, сделать обратимым или хотя бы безопасным для биосферы. – Иван Петрович подошел к родниковой воде и погладил ее. – Они – Мюнхгаузены! Вы слышите меня, космические души с харизмой Земли? Они наивные мечтатели! Но если души этих придурков мы оторвем от космоса, то они будут похожими на Чикотило, – Иван зачерпнул горсть родниковой воды, облил лицо, потом грудь. – Они придумали термоядерную реакцию и получили энергию, которой не существует в природе! А, значит, и во Вселенной. Зачем, спрашивается?! Им мало водки, сделанной из нефти?! Колбасы из сои, выращенной на искусственном удобрении. Может, они собираются делать продукты из новых атомов? Ну, что, «Айвазовский», поехали? По всей видимости, ты уже и детонаторы подсоединил.

– А как ты думал, Ваня? Нам терять нечего, потому что мы берем на Одиссею только свои души да мозги.

– Ты имеешь в виду наши души, которые еще не вылетели из оболочки?

– Ну да.

– А если вылетят, то не на свалку, а на орбиту человеческих душ?

– Конечно!

– Тогда приступаем к делу, – Иван с тревогой посмотрел на светлеющее небо, где уже стали исчезать звезды, тяжело вздохнул. – Сколько в общей сложности у нас тротила заложено?

– Пятьдесят шесть килограмм.

– Наверное, все черные дыры проверил?

– И брошенные геологами стоянки в том числе. В одной даже порох обнаружил.

– Дымный?

– Конечно, нет. Дымный порох теперь дефицит.

– Используй его весь из старых запасов, чтобы никакой вертолет, никакие мошенники нас не обнаружили.

– Весь порох уже приготовлен для взрывов, так же, как и тротил. С чего начинать будем, Иван Петрович?

– С бассейна. Надо сделать все возможное, чтобы родниковая вода ушла в таежную речку, растворилась в ней.

– Я так и понял. Согласно письму инопланетян это очень правильное решение.

– Они тоже не хотят рисковать, а нам, Федор Понтелеймонович, ни в коем случае рисковать нельзя. Они-то могут улететь, если ищейки-наемники все-таки обнаружат брусничное суземье. А мы куда улетим?

– Обратно в зону..

– То-то и оно. Верушку жалко. За пособничество рецидивистам ей тоже дадут срок, а за связь с элитным домом добавят.

– Ты прав, Ваня. Нынче, если ты попался, наматывают срок за каждую провинность, потому что безработица. За висяки звания не дают и жалование не повышают. А мы с тобой два железных висяка. За нами будут гоняться днем и ночью. Веру жаль…

– Не надо меня жалеть! – не выдержала Вера. – Хватит рассуждать! Вы будете взрывать родник или нет?! Уже светает!

– Пора, Иван Петрович, – поддержал ее «Айвазовский». – Придется всем спрятаться за выступ утеса, который ближе к реке, и оттуда нажимать гашетку.

– Подождите! Подождите! Я хочу попрощаться с ним.

Иван неожиданно забрался в родниковую воду по колено и, постояв несколько секунд в каком-то необъяснимом оцепенении, вдруг громко завсхлипывал.