Идущий сквозь миры

И, переступив через тихонько постанывающего Хатонара, она направилась неторопливыми шагами в его сторону.

Все время, пока она шла к нему, тот, кого она назвала Тцаром, неотрывно смотрел ей в лицо. Не на великана-скандинава, что стоял совсем недалеко от него – вооруженный и опасный безо всякого оружия, – не на Дмитрия с его автоматом, не на Орминиса с разрядником, не на окровавленного Секера с дубинкой, утерянной одним из телохранителей. Только на нее.

Когда между ними осталось пять или шесть шагов, он опустил пистолет. Не проронив ни слова, он покорно дал обезоружить и связать себя Ингольфу и Тронку, весьма активному, как всегда, когда не надо было рисковать.

Когда Мидара повернулась к нам, она выглядела не лучшим образом. Пережитое напряжение заметно отразилось на ней, отпечатавшись черными кругами вокруг глаз и резко обозначившимися складками у рта.

Даже Секер с текущей из носа юшкой – более серьезных повреждений ему удалось, по счастью, избежать – смотрелся не намного хуже нее.

– Василий, убери куда-нибудь этих, – указала она на валявшихся без чувств бодигардов. – А то при взлете сгорят чего доброго… – На запястье устало махнувшей руки болталась накрепко обмотанная цепь с Застывшим Пламенем, и звенья до синевы врезались в кожу.

Мы с Ингольфом и Тронком торопливо оттащили три бесчувственных тела к дальней стене, ограждающей взлетно-посадочную площадку.

Спиной я ощущал взгляд телекамер, расставленных по углам, – стоит только кому-то из диспетчерской службы полюбопытствовать, что здесь происходит, и конец всему.

Отворив дверь, через которую мы сюда вошли, и, кряхтя (туши весили немало), мы втащили их внутрь, где и оставили, предварительно освободив от лишних предметов, вроде кастетов и пистолетов.

Когда мы бегом вернулись к гравиплану, то обнаружили, что Мидаре, воспользовавшейся извлеченным из кармана Хатонара пультом, удалось открыть входную дверь. Выдвигаясь из порожка, вниз начала медленно спускаться металлическая лесенка с невысокими перильцами, но Мидара, не дожидаясь окончания процесса, ухватилась за нижний край дверного проема и, подтянувшись на руках, ловко забросила тело наверх.

– Давай этих…

Мы быстро втолкнули в дверь спутника Мидары и плейбоя, забросили вещи, после чего заскочили внутрь.

Последним влез Ингольф, в одной руке держа тяжелый дальнобойный разрядник, обнаруженный в сумке старшего телохранителя. Другой рукой он волочил за шкирку все еще сонную Файтах, еле шевелящую ногами.

– Это как же понимать? – уставилась на него Мидара, словно впервые ее заметив (или в самом деле лишь сейчас обратив на нее внимание). – Какого… ты вообще ее сюда притащил? Забыл, что я сказала?

Ингольф только махнул рукой, закинув сжавшуюся девушку внутрь.

Мы гурьбой проскочили тамбур – металлический куб, выкрашенный белой эмалью, с круглой дверью в торце, с диском цифрового замка и тремя черными крестами – местным знаком радиационной опасности.

Прошмыгнули узким коридорчиком с двумя маленькими дверьми. Ввалились в салон с большими квадратными иллюминаторами (сейчас закрытыми стальными шторками), замысловатым компьютерным терминалом, баром с резными створками, обтянутыми натуральной кожей креслами вдоль стен и овальным столом черного дерева.

В одном из кресел мы устроили связанного претендента на руку и сердце капитана, который, похоже, только сейчас полностью осознал, что случилось с ним.

На лице его была написана вовсе не ярость из-за совершенного над ним грубого насилия или упущенной сладкой добычи, нет. Какая-то тоска и глухое отчаяние, как у человека, совершившего непоправимую ошибку. Внезапно он всхлипнул, но тут же упрямо сжал челюсти, подавил явное желание расплакаться… или выругаться.

– Надо же, – только и смог процедить он, окончательно справившись с собой. – Как мальчишку поймала… Ловка!

Тем временем Мидара распахнула двустворчатые двери, отделявшие салон от кабины пилотов.

Нам повезло – система управления гравипланом была самой современной из существующих. На первых, говорят, даже реактором управляли вручную.

Против опасений, она была похожа на кабину обычного земного самолета – те же циферблаты и табло приборов. Правда, их было поменьше.

Ряды треугольных кнопок и клавиш.

Только на месте штурвалов перед креслами первого и второго пилотов – они были помечены большими цифрами на спинках – рукояти джойстиков. И вместо стекла блистера – серые ниши отключенных голоэкранов.

Сбоку от пульта возвышался здоровенный шкаф зеленого цвета, вводные устройства которого закрывал опломбированный колпак из бронестекла, украшенный вдобавок цифровым замком. То был компьютер, управлявший реактором и навигационными устройствами. Ими занималась специальная служба, и попытка самостоятельно перепрограммировать его сулила большие неприятности.

Еще бы – кому охота получить летающий Чернобыль?

Волоком подтащив бесчувственное тело Хатонара к пульту, Дмитрий взял его за вялую кисть и вставил гравированный алмаз в гнездо на лицевой панели.