Идущий сквозь миры

При этом она небрежно поигрывала маленьким ножиком для фруктов в непосредственной близости от перекошенной, измазанной засохшей кровью физиономии Хатонара.

– Хатонар, не де… – взвился было седой и тут же запнулся: могучая ладонь скандинава заткнула ему рот.

Мидаре пришлось еще раз повторить просьбу и придвинуть ножик ближе, прежде чем тот понял, что от него требуется.

– Не отключается… Невозможно… – еле слышно прошептал хозяин.

– Так, и что нам делать, подскажи… – нарочито сухо произнесла Мидара, и лезвие в ее ладони приблизилось почти вплотную к шее плейбоя.

Я невольно поморщился – того и гляди, повторится утаоранская история.

– Мидара, оставь его, – бросил Дмитрий. – Ничего не надо делать: просто не отключать пульт управления при посадке и не гасить до конца реактор, тогда перстень не понадобится.

На курсовом экране вдалеке из набегающих волн поднялся рыжий скалистый берег.

Затормозив машину в воздухе над береговой линией – вернее, попытавшись это сделать, на самом деле мы пролетели еще с километр, – Дмитрий плавно опустил машину на землю.

Без особых церемоний мы выбросили на сыпучий песок полубесчувственного Хатонара, за ним выпрыгнул развязанный Тцар.

А за ним выскочила Мидара.

Мы втроем – я, Орминис и Ингольф – сгрудились у входа, внимательно наблюдая за сценой прощания. Может, это и не совсем вежливо, зато безопасно.

– Ну что, прощай, дорогая. Честно говоря, не ожидал, – сказал Тцар, делая вид, что рассматривает растущие на дюнах кривые сосенки. Потом добавил с грустной улыбкой: – Все-таки очень жаль, что ты не останешься со мной! Наш сын стал бы сенатором, унаследуй он хоть половину твоего ума и решительности! Не передумаешь?

– Может быть, ты и прав, – наигранно-весело сообщила ему Мидара, – только вот не так давно я отказалась от возможности стать баронессой. И вообще – не надо было тебе со мной… так. Не по-людски это, дружище… Возьми, – она сняла ожерелье, протянула ему. – Извини, не могу принять такой дорогой дар. И без того уже создала тебе столько проблем…

– Тревога, капитан, – подал голос Голицын, высунувшись из кабины. – Позади два объекта, идут на высоте… – секунду-другую Дмитрий пересчитывал в уме местные меры длины, – пятьдесят тысяч метров, со скоростью примерно три пятьсот. Прут довольно целеустремленно, прямо на нас. Мы окажемся в радиусе поражения минут через десять.

Через две минуты мы взлетели.

Еще через одиннадцать минут с небольшим мы оказались возле ближайшей точки перехода и снизились.

Дергая штурвал, Дмитрий ухитрился как-то зафиксировать машину на месте.

Затем мы четверо во главе с Мидарой опрометью выскочили в тамбур. Разблокировав дверь, Секер с натугой распахнул её.

Внизу, метрах в пятнадцати, пенными барашками плескалось море. Балла три-четыре будет… Ветер довольно-таки ощутимо раскачивал наше транспортное средство.

– Держите меня – и покрепче! – распорядилась Мидара, застегивая на талии снятые с кресел пристяжные ремни, из которых наскоро соорудила что-то вроде страховочного пояса альпинистов.

Мы четверо вцепились в ремни, Ингольф для надежности даже обмотал их вокруг запястья.

Вытянув вперед кисть с крепко зажатым кристаллом Застывшего Пламени, Мидара начала священнодействие.

– Ничего не выходит! – прямо-таки простонала она минуты через четыре. – Надо подвинуться ближе.

Короткими рывками машина прошла еще метров сто.

– Проклятье, они уже здесь! – взвыл Дмитрий, так что Тронк едва не выпустил свой конец ремня – хорошо, мы трое держали по-прежнему крепко.

Подтверждение сообщения мы увидели своими глазами.

В небе мелькнула яркая искорка – преследователи были совсем близко.

Но скорость их подвела: они пролетели к самому горизонту, прежде чем им удалось затормозить свою машину, наверняка заметно более тяжелую, чем наша. Теперь мы имели полную возможность наблюдать стремительный полет яркой точки в нашу сторону, означавший крах всех наших надежд.

– Да что же это такое?! – чуть не со слезами выкрикнула Мидара, и в то же мгновение впереди выросла колонна знакомого туманного сияния. Вперед! – хрипло выкрикнула она, закашлявшись. Лицо ее побагровело от напряжения. – Не больше двух минут…

Мы еле успели затворить показавшуюся такой тяжелой дверь, когда рывок гравиплана швырнул нас всех пятерых на стену реакторного отсека: Ингольфа на Тронка, Секера на Ингольфа, меня на Секера, Мидару на меня. Перед тем как дверь захлопнулась, я успел увидеть, как на стоп-кадре, тройную звезду плазменных выхлопов в синеватом вечернем небе и фонтан пара от предупредительного выстрела метрах в пятидесяти от борта.

«Эх, не повезло этому ее жениху – затаскают теперь по допросам», – искренне пожалел я таххарца, когда под тяжеловесные проклятия скандинава и жалобные стенания Тронка мы выбирались из получившейся кутерьмы.

Когда мы появились в салоне, на экранах уже был пейзаж другого мира – синий океан с плавающими белыми глыбами, бледное небо с солнцем у горизонта и звездами.