Идущий в Иерусалим

И в этот миг… на него налетела толпа пьяных друзей-сокурсников и затащила к кому-то в гости. Как ни пытался Вадим освободиться, сбежать, объясниться 3/4 ничего не помогло. Его усадили за стол и напоили. Первый стакан водки влили насильно, скрутив руки, с диким смехом, а потом… Домой доставили его под утро, с разбитым лицом и синяком под левым глазом. Трясущимися пальцами он набрал номер телефона отца Паисия 3/4 и тот чудом оказался на месте. Не дослушав до конца сбивчивые объяснения похмельного «чада», он крикнул:

3/4 Не отчаивайся, Вадим! Слышишь? Иди в церковь и покайся в гордости и прелести.

3/4 Что такое прелесть?

3/4 Ты принял помысел о собственной святости 3/4 это и есть прелесть. Перегрелся ты малость… Наверное, с подвигами переборщил?

3/4 Было немного… 3/4 сознался Вадим.

После срочной исповеди сразу полегчало. Накатившая волна черной тоски отступила, и трезвый покой вернулся к нему. Но на всю жизнь на лице остались два шрама, как от укуса змеи. Это на память, чтобы помнить врагов своих: гордость и тщеславие. С ними теперь бороться до конца жизни. В пятницу вечером он укатил в родное село. Там состоялся у него долгий разговор с монахом, который посвятил его в тайны духовной брани.

Итак, в конце сорокадневного восхождения обнаружил он себя на горе искушений.

Что-то в нем переменилось. Открылось новое зрение, более глубокое. Он стал видеть сокрытые от глаз «нормального человека» страсти человеческие 3/4 как в себе самом, так и в окружающих. И это стало отныне его мученичеством.

Со своими грехами он мало-помалу учился справляться: пост, исповедь, Причастие, послушание. Но грехи ближних… Оказывается, большинству людей собственная погибель 3/4 «без разницы». Вадим проповедовал и обличал, умолял и объяснял 3/4 почти все напрасно. Даже те, кто слушали его с интересом, очень быстро забывали сказанное и возвращались к обычному медленному бытовому самоубийству. В таких вопросах отец Паисий советовал одно: «молись». Но, прежде чем стать на молитву, Вадим обязан был восстановить душевное спокойствие, а какой тут мир в душе, когда он часами беспрестанно сотрясал свое сознание диспутами о необходимости всеобщего покаяния.

3/4 С кем ты дискутируешь? 3/4 буднично вопрошал батюшка.

3/4 Как с кем? С людьми, конечно, 3/4 с нарастающим сомнением отвечал Вадим.

3/4 А они слышат тебя, они рядом?

3/4 Нет. Я же мысленно… 3/4 стушевался он.

3/4 А если их нет, то с кем ты говоришь?

3/4 Вы хотите сказать…

3/4 Да. С ним. С врагом. Это он через помыслы улавливает тебя и отвлекает от молитвы. А ты 3/4 вон всё из головы 3/4 и молись чистым умом. За тех, о ком душа болит.

Как будто нарочно, вокруг Вадима сгустилось человеческое безумие. Даже вроде бы трезвые друзья и родственники, соседи и знакомые 3/4 ну, все как один 3/4 стали демонстрировать ему свои худшие стороны характера. Пьянство и воровство, лживость и лукавство, блуд и сквернословие, гордость и самолюбие 3/4 все это волнами накатывало со всех сторон от людей, которые еще вчера казались хорошими и вполне нормальными.

В городе «воспитанные» люди научены сдерживать внешние проявления зла. Они умело скрывают грех, утрамбовывая в глубину души. Так фугасный снаряд с замедленным взрывателем углубляется в самую сердцевину сооружения, чтобы уничтожить как можно больше живого. Так же и расплата за скрытый грех приходит с затяжным взрывом из глубины с обширным поражением рассудка и всех нажитых ценностей.

Максим Горький как-то горько приметил, что интеллигент в третьем поколении вырождается в дегенерата. Видимо, окружение давало ему веские аргументы для такой личной статистики. Вадиму тоже приходилось сталкиваться с этим явлением, особенно в академической и творческой среде. Причину столь мощного разрушения души интеллигенции Вадим обнаружил в лукавом сокрытии греха. И в гордом отрицании рабства греху и нежелании избавиться от кандалов. Тут ведь надо признать себя уродом, а жизнь свою 3/4 цепочкой предательств. А мы так любим себя, воспитанных, образованных, утонченных… Для людей, пораженных проказой гордыни ума, это - как самому себе голову отпиливать: как же, там же прическа модельная и дорогущие зубные протезы!

На селе страсти обычно наружу. Там все открыто, нараспашку. Горе 3/4 так с прилюдным рёвом и всенародным горячим обсуждением «эк понесло гремыку». Там, если Федька гуляет и «бабу воспитыват» табуреткой по крепкой спине, так все село сбегается: кто помочь, кто защитить одного из дерущихся. Там и воровство без прикрытия: тащат с поля картошку или бревна из лесу средь белого дня. Сквернословят привычно и без стеснений. Веруют открыто, но и богохульствуют громко.

Очень немалого труда стоило Вадиму обуздать свой «праведный гнев» и в молитве за несчастных находить успокоение.

Опытно он проходил науку любви. Его отношение к людям поначалу менялось от жалости и желания умереть за них 3/4 до неприязни к ним как носителям грехов. Иногда доходило до жестоких болей в сердце. Не помогали ни мамины валокордины с валерьянкой, ни папины прогулки до устали.