Идут по Красной площади солдаты группы «Центр». Победа или смерть

Фыркнув мотором, «куница», украшенная белой надписью «KiTi», плавно стронулась с места и двинулась к заранее облюбованной Гансом позиции – узкому, заросшему кустами оврагу, прорезавшему под острым углом немецкие оборонительные позиции и выходившему далеко на нейтральную полосу. Вслед за «KiTi» двинулись и самоходки третьего взвода (первый под командой Швайнштайгера оставался на старом месте). После памятного авианалета на донской переправе Нойнер, лишившийся штабной машины, конфисковал для своих потребностей последнюю уцелевшую самоходку второго взвода. Командир машины был отправлен в резерв роты, а щит орудия украсила белая надпись, ставшая чем-то вроде отличительного знака командирской машины. Удобств, да и просто свободного места, в «кунице», конечно, было поменьше, зато теперь была возможность лично поучаствовать в боях, не ограничиваясь только отдачей распоряжений, чем Ганс, собственно, и занимался всю последнюю неделю. Все это время советская пехота и танки трех танковых корпусов (в том числе одного сводного) неустанно, по нескольку раз в день атаковали позиции XLVI танкового корпуса, окопавшегося в междуречье Дона и Волги и надежно перекрывшего подступы к Сталинграду с севера.

Все эти атаки проходили по схожему сценарию и, по мнению Ганса, отличались крайним примитивизмом. Сперва проводилась не очень длительная артподготовка, причем огонь велся по площадям без всякой корректировки, затем следовал финальный залп «сталинских орга́нов»[40], после чего по открытой степи в сторону немецких позиций устремлялись волны отчаянно орущей пехоты и жутко громыхающих необрезиненными катками танков. Ответ немцев тоже был известен заранее: налет авиации на район сосредоточения и артиллерийские позиции, вал заградительного огня гаубичной артиллерии, бьющей с закрытых позиций, и сосредоточенный обстрел атакующих танков из многочисленных противотанковых и тяжелых зенитных орудий. Обычно этого вполне хватало. Русские, понеся потери, ломали строй и откатывались на исходные позиции, преследуемые огневым валом. В особо тяжелых случаях в дело вступала эсэсовская пехота, отсекая вражеских стрелков пулеметным и минометным огнем, а также мобильный противотанковый резерв, состоящий из «куниц» и новеньких длинноствольных «штуг». На всякий пожарный имелся еще и танковый батальон, но за все последнее время ему довелось вступить в бой лишь однажды, все остальное время танкисты «Тотенкопфа» были заняты приведением в порядок своих машин, порядком изношенных за время полуторамесячных рейдов по пыльным донским степям.

Вот и сейчас, русские, похоже, не собирались изобретать ничего нового, накапливаясь для атаки на тех же самых позициях, с которых атаковали весь вчерашний день и нынешнее утро. Вроде бы особых сложностей не предвиделось, но четвертая атака за день несколько напрягала. Именно для того, чтобы разрушить порочный круг, Нойнер и решился на довольно рискованный маневр, отказавшись от применявшейся ранее стрельбы с места из-за оборонительных порядков пехоты. И вот теперь, выполняя задуманный им маневр, четыре самоходки одна за другой углубились в облюбованный Гансом овраг и, ломая кусты, двинулись на нейтральную полосу, оставив довольно далеко позади кажущиеся теперь такими надежными и безопасными позиции 1-го полка с приданными ему многочисленными зенитками и ПТО.

Завершив выдвижение, Ганс спрыгнул со своего верного «железного коня» и во главе пары бойцов лично отправился на очередную рекогносцировку, ловко вскарабкавшись по заросшим склонам оврага. Осмотр не принес ничего нового – все осталось таким же, как вчера, когда Ганс впервые осматривал это место. Разве что подбитых русских танков в окружающей степи прибавилось, но задуманному маневру они не мешали. Собственно, цель рекогносцировки была в том, чтобы проверить: не заметил ли противник его приготовлений. Внимательно осмотрев весь проделанный путь и нынешнее расположение самоходок, Нойнер пришел к выводу, что все прошло гладко. Заросли кустов, через которые пришлось буквально продираться, не давали подыматься заметному издалека пылевому шлейфу, а крутые скаты довольно глубокого оврага и плавное понижение рельефа в сторону русских позиций, начинавшееся где-то с середины ничейного пространства, надежно маскировали любое движение на дне этой гипертрофированной промоины. Дело было за малым – дождаться очередной советской атаки. «Иваны» не заставили себя долго ждать.