Идзуми Сикибу. Собрание стихотворений. Дневник

69. Принц Ацумити

аки но ути ва	За осень
кутикэру моно о	успели истлеть (рукава),
хито мо са ва	но ты почему-то
вага содэ то номи	только о своих рукавах
омоикэру кана	подумала.

Принц последовательно отвечает на четыре стихотворения Идзуми Сикибу (65,66,67,68), начиная каждое стихотворение теми же словами, что и она, и парируя ее упреки. Это ответ на стихотворение 65.

70. Принц Ацумити

киэнубэки	Не думай,
цую но иноти то	что жизнь, как роса,
омовадзу ва	готовая растаять,
хисасики кику ни	почему бы с долговечной хризантемой
какария ва сэну	ее не сравнить?

Это ответ не на стихотворение Идзуми Сикибу, а на фразу из ее письма: «…тада има мо киэнубэки цую но вага ми дзо аяуку…» («Непрочной росой вот-вот растает моя жизнь…»). Некоторые исследователи полагают, что-когда-то в «Дневнике» было и соответствующее стихотворение, утерянное в более поздних списках. Во всяком случае в некоторых вариантах «Собрания стихотворений Идзуми Сикибу» («Идзуми Сикибу-сю») после стихотворения об истлевших рукавах идет такое стихотворение:

киэнубэки	Готова растаять
цую но вага ми ва	Моя жизнь случайной росою.
моно номи дзо	Все, что меня
аяуку са ва ни	Окружает, столь зыбко, непрочно,
канасикарикэру	И печалям не видно конца.

Росе как символу бренности, мимолетности принц противопоставляет хризантему — символ вечности и долголетия. Эти два слова в японской поэзии ассоциативно связаны, к тому же, говоря о хризантеме, принц намекает и на свою вечную любовь. Упоминание хризантемы было тем более уместно, что стихотворение написано в дни девятой луны (на девятый день которой праздновался праздник Хризантем).

71. Принц Ацумити

мадоромадэ	Не засыпая,
кумой но кари но	слушаешь, как в облачной обители
нэ о кику ва	гуси кричат.
кокородзукара но	но ведь это тобой самой придуманное
вадза ни дзо арикэру	занятие, не более.

Это ответ на стихотворение 66, в котором Идзуми Сикибу жалуется на свое одиночество. Принц же говорит, что она сама виновата в своем одиночестве, ведь она не пустила его в дом, когда он приехал к ней.

72. Принц Ацумити

варэ нарану	И кроме меня
хито мо ариакэ но	есть люди, которые с тем же чувством
сора о номи	только и делают, что смотрят на небо с
онадзи кокоро ни	бледнеющей
нагамэкэрукана	предутренней луной.

Откликаясь на призыв Идзуми Сикибу (стих. 67) разделить ее одиночество, принц уверяет ее, что и он страдает, причем едва ли не больше, чем она — он думал, что он один тоскует, глядя на рассветное небо, но оказалось (как это ни странно), что другие (то есть Идзуми Сикибу) испытывают такие же чувства («онадзи кокоро» — это слово он берет из стих. 68). Слово «ариакэ» — какэкотоба, первая его часть «ари» («быть», «существовать») завершает фразу «варэ нарану хито мо ари…» («и кроме меня есть люди…»), в полном же виде оно входит в состав словосочетания «ариакэ-носора» (буквально «небо, имеющее свет», то есть утреннее небо, в котором еще видна луна).

73. Принц Ацумити

ёсо нитэ мо	И в других местах —
кимибакари косо	уж ты-то во всяком случае наверняка —
цуки мимэ то	глядят на луну —
омоитэюкиси	так подумав, пошел, но
кэса дзо куясики	этим утром мне суждено испытывать досаду.

Этим стихотворением принц снова упрекает Идзуми Сикибу за то, что она не пустила его в дом.

74. Идзуми Сикибу

осимаруру	Горечью (разлуки)
намида ни кагэ ва	вызванные слезы — о если б в них
томаранаму	задержалось твое отраженье,
кокоро мо сирадзу	пусть, не зная о том, что у меня на душе,
аки ва юку томо	уйдет осень.