Иеремиевы огни (СИ)

Спорить Адамас не стал, но всё внимание сосредоточил на звуках от костра, которые различались всё лучше по их приближении. Резкие, грубые мужские выкрики, тонкий обрывающийся раз за разом свист — что же такое там происходит? Ещё через пару поворотов, когда Домино уже чётко нацелился на возвышающуюся метрах в двухстах от них башню, неизвестные у наверняка огромного костра, потому что отблески от него пробивались во все соседние переулки и заставляли Домино видимо нервничать, громко рассмеялись, и Адамас невольно остановился, вслушиваясь.

— О, юный будущий генерал плачет, вы посмотрите! — заметил кто-то с гоготом, отдавшимся эхом окрест. — Сэру Главнокомандующему, наверное, тоже нравятся твои слёзы, потому и рыдаешь при каждом удобном случае!

— Добавь ему ещё, Вернер, — потребовал другой голос. — Его скоро хватятся, а мне очень охота глянуть, будет ли наш сэр горевать по своей мёртвой подстилке или просто выкинет её на помойку!

Опять свист, как удар хлыста, разрезавший воздух и остановившийся на чьей-то спине. Это, конечно, могло быть совпадение или недопонимание терминов, но Адамас давно уже не верил в случайности — особенно рядом с Домино. Молча он бросился в сторону совсем близкого костра — а крики поздно опомнившихся старших потонули в темноте позади, заглушённые новым взрывом хохота от собравшихся на экзекуцию.

Когда Адамас выбежал на пятачок между несколькими двух- и трёхэтажными зданиями, посреди которого был разбит тот самый большой костёр, один из присутствующих возле него солдат уже отходил от своей жертвы, сжимая в руке длинную тонкую доску, на которую с одного конца была намотана жёсткая проволока. Жертва проводимых пыток — смуглокожий парень ростом с Адамаса, привязанный за задранные высоко вверх руки к неработающему фонарю, обнажённый по пояс, стоял спиной к костру — спиной, иссечённой в кровь, до самого мяса и, учитывая худобу, кое-где наверняка и костей. Сымпровизированный хлыст передали следующему солдату, и он, подступив к непонятно как держащемуся ещё на собственных ногах пленнику, задумчиво покачал доской.

— Может, к чему поинтереснее перейдём? — предложил он, самый крупный из всех, судя по профилю, вер. — А то сдохнет, так и не развлечёмся.

— Охота тебе пачкаться об эту падаль? — хохотнул его товарищ — всего их было шестеро, и все взгляды сейчас буравили дрожащего всем телом парня у столба. — Впрочем, кто я, чтобы указывать тебе, в кого и что засаживать? Тогда ты первый!

Не верящий своим глазам Адамас увидел, как вер довольно оскалился, поднял хлыст — похоже, просто так бросать его и переходить к следующему этапу пыток ему показалось неинтересным, — и понял, что пора действовать. Тем более что совсем близко за спиной уже слышался топот бросившихся ему вдогонку соратников — помогут, если что.

Вылетев на пятачок, Адамас успел снести вера за секунду до того, как тот, явно решивший растянуть удовольствие, ударил свою жертву хлыстом. Проход в ноги оказался неожиданно удачным: вер, не сумев вовремя сгруппироваться, приложился головой об асфальт и больше не встал. Но на Адамаса немедленно кинулись двое ближайших солдат, и радоваться было некогда. В следующий десяток секунд более крупные и сильные соперники чуть его не скрутили, но за спиной у одного вырос рывками двигающийся Цезарь, и он кручёным ударом был отправлен точно во взявшего хорона в захват второго противника. Они рухнули вместе, и, подражая Сати, Адамас зарядил врагу затылком в переносицу — тут же чужие руки отпустили его. Вскочив и вытащив у затихшего на земле тамаса из-за пояса нож, хорон кинулся к пленнику.

Как он и думал, это оказался Хас. Пока объединившиеся Цезарь и Домино добивали оставшихся троих солдат, Адамас перерезал верёвки на руках ауриса, подхватив под мышки, аккуратно опустил на колени на землю, осторожно отклеил чёрный скотч, закрывавший Хасу рот, ободрительно улыбнулся расширенным в изумлении зелёным глазам на мокром лице и вскочил, чтобы встретить метнувшегося к ним последнего ходячего солдата. Ярость в Адамасе буквально переливалась через край — он и сам не понял, как сумел с одного хлёсткого удара уложить уже доставшего оружие скалящегося в ненависти кейера. Цезарь был в нескольких шагах, окружённый неподвижными телами, — мрачный как туча, он кивнул Адамасу на пространство за его спиной. Обернувшись, хорон увидел, что казавшийся ему обессиленным Хас забрал у ближе всех лежащего к нему вера пистолет и, встав на дрожащие по всей длине ноги, направил его на Адамаса.

— Дайте мне уйти, и никто не пострадает, — хрипло проговорил он в наступившей звенящей тишине. Адамас медленно повернулся к Цезарю спиной и мягко улыбнулся, не отрывая взгляда от сосредоточенных глаз Хаса.

— Мы просто решили тебе помочь, — негромко сказал он, держа ровный тон. — Никто не собирался…