Иеремиевы огни (СИ)

Бельфегор подлетел к ней тут же: подхватывая Миа под локоть, чтобы помочь встать, он увидел, что о стул она умудрилась разбить колено, поэтому, вместо того чтобы поднять девушку, усадил её на пол.

— Вот ведь я, — прошипела Миа, разглядывая колено. — Не поверишь, больше всего разбитой посуды в доме было от меня, а думали на Адамаса. Наверное, это карма.

— Сиди уж, карма, — Бельфегор поднялся и, отступив к стене рядом с холодильником, коснулся белого квадрата с красным крестом на нём. Немедленно выдвинулся небольшой ящичек с аптечкой; запасшись пластырями и средством для обеззараживания раны, хорон сел обратно к Миа.

— Ты, главное, близко к компьютеру меня не подпускай, — посоветовала хорони, наблюдая, как он смачивает ватный тампон и обрабатывает ей ссадину. — А то вдруг и его уроню. Лемму я вот грохнула один настенный экран. Он так офонарел, меня хохот разобрал, хотя стыдно было до ужаса. Думала, так меня и погонят поганой метлой…

— А мне наставник всегда в укор ставил, что я, наоборот, чересчур осторожный, — признался Бельфегор, усилием воли заставляя руки не дрожать — они с головой выдавали и то, как он перепугался за свою «помощницу», и то, как его лихорадит от осознания того факта, что сейчас он касается её голых ног. — Мне пришлось приложить много усилий, чтобы научиться быстро реагировать не думая. Даже когда всё в первый раз и ты вообще себе не представляешь, что делать…

— Всё-таки я никак не могу поверить, что у Аспитиса такой сын. Вы с ним как две стороны медали… особенно если сравнивать того его, который объявил на нас охоту…

Бельфегор, обклеивающий её колено пластырем, вскинул голову: Миа смотрела на него не отрываясь, с лёгкой рассеянной улыбкой — впервые как на друга, а не врага. Уже не задумываясь, к чему приведёт его следующее высказывание, Бельфегор ухмыльнулся.

— Когда мы были в лагере, мои шпионы донесли мне, что ты считаешь меня «ни рыбой ни мясом», потому что я не имею собственной головы на плечах, и лучше бы тогда я был клоном моего отца, а не вот этим…

— Да, было такое, — спокойно признала Миа. — Но сколько потом всего произошло, помнишь? Когда ты поддержал Адамаса, я даже начала задумываться, что, может быть, и насчёт твоего отца неправа. Сужу, ничего не зная, ты правильно сказал тогда, что я совсем не умею разбираться в людях…

— А потом, очевидно, поняла, что я не такой уж плохой, и заявилась мне помогать, ничего не боясь, — хмыкнул Бельфегор, намеренно провоцируя её на возражения и негодование: может быть, компенсируя себе эту предательскую, никак не желавшую униматься дрожь в руках, пока он заклеивал ей ссадину, а может, просто надеясь услышать в ответ что-нибудь, что снова помогло бы на время выбросить её из головы.

— Мы с Адамасом два сапога пара, — Бельфегор поднял глаза: Миа улыбалась. — Всё понимаем внезапно. Стоило тебе уехать обратно на войну, как я осознала, что уже привыкла иногда наталкиваться на тебя в коридоре. Стало как-то неуютно в доме без тебя. Потому и не побоялась приехать — чего уж тут! А что я там думала, не думала… Девушки вообще очень переменчивые создания, ты же знаешь.

— В душе не догадываюсь: у меня никогда не было девушки. А гвардейцы женского пола по определению постоянные, кто бы их иначе стал держать на службе.

— В общем, если я когда-то обидела тебя, прости, ладно? И… — Миа запнулась, видимо мучительно подбирая слова, и Бельфегор, которого отпустила его надменность, уже начал успокоительно улыбаться, когда на лице хорони смущение вдруг сменила решительность. Без предупреждения и объявления войны она коснулась пальцами его щеки, затем затылка, шеи, потянула к себе и поцеловала в губы. Бельфегор, в этот момент опирающийся на одну руку, чуть не потерял равновесие — вдобавок к совершенно отключившейся голове, отказавшейся наотрез поверить, что всё происходит на самом деле.

— Если ты сейчас задашь ещё какой-нибудь дурацкий вопрос из серии «зачем и почему», уже я буду заклеивать тебя пластырем, — пригрозила Миа, отстраняясь. Бельфегор открыл было рот — какое ему было дело до таких мелочных угроз, — но хорони приложила ему палец к губам, и он не посмел сопротивляться.

— Мне и без твоих слов всё понятно, — усмехнулась она. — Готова разве что выслушать возражения или одно короткое «нет». Но мне казалось, я тебе небезразлична. А я… ну, знаешь, раз я по тебе соскучилась… В общем, ты понял! Я тебе вроде добавку обещала? Сейчас всё будет.

Вскочив с такой лёгкостью, как будто на колене и не было никакой ссадины, Миа наконец добралась до плиты — на этот раз без приключений. Бельфегор же встал и опустился на своё место, пытаясь осмыслить хоть что-то и так откровенно в этом буксуя, что, наверное, пока и пытаться не стоило. Лучше бы Миа была чуть более многословной, а то гадай теперь, разовая это акция или всё-таки начало отношений, о которых он грезит с того момента, как увидел её в баре в Шалкаре.