Иероглиф

Он неделю болтался по черному городу, всегда стараясь носить на плече обрезок трубы или трос, каким сантехники ликвидируют засоры. Но в светлый город, расположенный выше третьего этажа, Федор не поднимался. Не сумел. Никого из грязных людей туда не поднимают на лифтах. А чистой одежды у Федора с собой не было. То, что творилось внизу, полицию города почти не волновало. Вся международная сволочь, которая корячилась в черном городе, ходила с магнитными наколками, и если кто-то из них совершал преступление, это быстро становилось известно властям. Преступника вылавливали, и дальнейшая его судьба была никому не известна. Маленький индус, с которым Федору удалось задружиться, кое-как говорил по-английски, и он высказал Федору предположение, что преступников разбирают на органы и отправляют в специальные фирмы, которые снабжают органами зарубежные клиники.

Первый день Федор ночевал в подвале среди индийских рабочих. Они страшно воняли. Во сне они пердели. Кроме того, они употребляли в пищу такие приправы, которые делали пищу очень пахучей. Как удалось выяснить, индусов завезли теплоходами и наскоро обучили сборке дешевых компьютеров. Индусы сидели в грязном цеху без вентиляции и собирали модульные схемы. На компах ставили клеймо «made in Europe», укладывали в коробки и вывозили трейлерами. Маленький индус не знал, куда везли продавать компьютеры. Он вообще ничего не знал, кроме того, что он собирает «эти штуки» и получает за это немного денег, спит на топчане и очень мерзнет. Индусу очень повезло: он сумел влезть на корабль вместе со своей женой. И поэтому его сексуальный вопрос был решен положительно. Он факает жену, стоя в одном тихом месте, которое для себя присмотрел давно. У всех остальных жителей подвалов этот вопрос остается главным. Потому что в женских подвалах женщины все разобраны начальниками-надсмотрщиками, а среди рабочих процветает мужеложество.

В черном городе множество чернокожих – из самых бедных стран Африки.

А вот кого на нижних этажах Чайна-тауна было меньше всех – это китайцев. «Китайцы живут выше», – сказал индус. Китайцам надо много платить. Они богатые.

Очевидно, социальная пирамида в Чайна-тауне строилась таким образом, что китайцы с паспортами попали в более привилегированную трудовую группу, нежели индусы, тайцы и чернокожие. А китайцы без паспортов пропадали там же, в черном городе, в его черных подвалах и складах.

Главным воскресным развлечением всей этой черноты было пробираться на такие точки, с которых был виден большой экран над казино-стрипклубом «Сяо Ляо» – там на экране возникала реклама – бело-черная женщина вамп или пантера. Глядя на нее, все не таясь друг от друга вынимали из штанов члены и яростно дрочили, соревнуясь, кто дальше пустит струю спермы.

… – Не надейся эту похабщину у нас напечатать. А если ты посмеешь все это вывалить в каком-нибудь другом месте, то я за себя не ручаюсь! – предупредил Сципион Федора. – Вообще, ври поменьше.

Федя от возмущения спрыгнул со стола и закричал:

– Вру, да? А это что? – И он подбежал к входной двери в офис, распахнул ее и втащил в офис… индуса и его жену.

Никто не ожидал такого поворота событий.

– Кто это? – спросил Сципион.

– Это мой друг Велусами и его жена Сатиавати. Они помогли мне выползти из Чайна-тауна.

– И что мне теперь с ними делать? – спросил Сципион.

– Как что? Надо организовать съемку на телевидении, собрать пресс-конференции. Надо разрушить этот страшный мир! – твердо сказал Федя. – Я этого так не оставлю!

Федор повторил свой рассказ и попросил индуса рассказать о черно-белой женщине-вамп.

– She has… – индус показал руками нечто круглое – от восхищения он не мог объяснить словами, как это прекрасно. Потом выдавил из себя: «Сыски!»

Его жена Сативати приветливо улыбалась.

– Indian people are wary moral. I fuck only may wife.

– Вот с этой хренотенью твои индусы выступят по Пятому каналу? – спросил Сципион.

– Еще как выступят! – решительно заявил Федор.

– Ну, чумовой… – выдохнули разом разведчики, восхищенно глядя на Федю.

Юлия бегала по офису, кусая губы и все на своем пути разбрасывая.

Сципион в глубокой задумчивости ушел к себе в кабинет. Он не рассчитывал на такое быстрое развитие событий. Что-то подсказывало ему, что дело вырастет в огромный скандал слишком стремительно, и он еще не готов к нему.

Оставшись стоять посередине зала, Федор озабоченно сказал:

– Вот, теперь боюсь вести индусов к себе в общагу в универе – их могут и не пустить. Кто-нибудь готов взять их к себе ночевать, пока я буду устраивать телевизионный шабаш?