Иероглиф «Любовь»

— Отречься от престола. Без того, чтобы начались новые распри и волнения. Отречься, стать простой женой дракона и улететь с тобой...

— К морю, — замерцали глаза Баосюя. — Моя простая жена, при всей своей прелести и наблюдательности ты иногда не замечаешь простых вещей. Ты можешь отречься от престола. В пользу своего брата. И вот что тебе скажу: пришла пора это сделать.

— Мой брат, — прошептала Фэйянь. — О Небесная Канцелярия! Как я могла забыть об этом!

— Немудрено. Сначала тебе не давали покоя государственные дела, потом придворные дамы... А теперь, если ты и впрямь решишься на это, никто тебя не осудит. Это будет красиво, благородно и ответственно.

— Баосюй! И ты согласен быть мужем не-императрицы?

— На самом деле меня страшно раздражает то, что ты императрица. Потому что, вместо того чтобы спать со мной в одной постели, ты все чаще сидишь по ночам в кабинете, сочиняя очередной закон или указ. Ты хочешь меня в монаха превратить, да?

— Не хочу, Баосюй. Скажи, а долго лететь... до того моря?

— Можно постараться, чтобы не очень, — ответил дракон.

... Остаток дня императрица провела под впечатлением этого разговора. И, возможно, потому казалась придворным несколько рассеянной. Отдав распоряжения относительно предстоящего празднования годовщины победы над феей Цюнсан, императрица затворилась в своих покоях. И деликатно, но настойчиво временно выставила из покоев дракона. Тот не оскорбился, но от скуки начал развлекаться чиханием. Его чихание всегда наводило смертный ужас на стройные ряды столь ненавистных дракону придворных дам.

Затворившись в покоях и отослав всех служанок, Фэйянь залегла ароматический уголь перед изваяниями восьми Небесных Чиновников и стала ждать.

— Небесный Чиновник Ань, Небесная Чиновница Юй, придите ко мне для совета и помощи, — просила императрица.

Прошло некоторое время, и стена, возле которой стояли изваяния, стала прозрачной. За стеной сверкал день, которому по красоте нет равных дней на земле. Из этого света соткались двое и, пройдя сквозь стену, остановились перед Фэйянь.

— Императрица, — поклонился Ань.

Юй не смогла сдержать слез:

— Мое милое дитя! Я молюсь о твоем благополучии Верховному Владыке Небосвода!

Фэйянь обнялась с Небесной Чиновницей и сказала:

— Выслушайте меня! И не считайте это малодушием. Я хочу отречься от престола.

— Гм, — сказал Небесный Чиновник Ань.

— Дитя, на кого ты оставишь страну? — спросила Юй.

— У меня есть брат, — сказала Фэйянь. — Я знаю это, как знаю и то, что моя матушка взята от сонма мертвых и пребывает в Небесном Доме. Пусть брат мой станет императором!

— А что будешь делать ты? — спросил Ань. — Ты сравнительно недавно обрела власть и сан. И вот отказываешься. Ради чего?

— Кто приобретает — тот теряет, а кто теряет — приобретает, — сказала императрица. — Я хочу отдаться на волю ветра. Я не хочу совершенства.

Ань поклонился:

— Лишь тот, кто не хочет совершенства, обладает им. Это так же верно, как и то, что основа славы — безвестность. Да будет так. В наступающее празднование годовщины, государыня, сообщите о своем решении всем подданным. А затем... Украсьте волосы золотой шпилькой вашей матери.

— Ты ведь не потеряла эту шпильку, дитя? — обеспокоенно спросила Юй.

— Она всегда со мной. Так вы одобряете мое решение?

— Даже если нет, что это изменит? — усмехнулся Ань. — Нет, не беспокойтесь, государыня, я пошутил. Я всегда считал, что доверять управление государством женщине небезопасно для женщины. Вы вовремя спохватились. Год-другой, и ваше чело избороздят морщины тревоги за страну... Прощайте, государыня. Юй, идем. Мы должны сообщить о решении Фэйянь Облачному Совету.

— Милое дитя! — Юй крепко обняла Фэйянь — Береги себя и будь счастлива!

Чиновники исчезли. Фэйянь поначалу была печальна, но потом тень улыбки скользнула по ее губам; она села за стол и принялась писать письмо. За письмом она просидела почти до часа Черепахи, дописав, запечатала его тремя императорскими печатями и надписала на свитке кому.

... В празднование годовщины победы над феей Цюнсан и освобождения Яшмовой Империи императрица Фэйянь всенародно отреклась от престола в пользу своего брата, по ее словам доселе пребывавшего в Небесном Доме. Подданные, потрясенные таким поступком императрицы, вскоре испытали новое, еще большее потрясение. Ибо после слов Фэйянь разверзлись небеса над Тэнкином и сонмы небожителей спустились на землю, сопровождая бессмертную государыню Нэнхун и ее сына, который, став императором, обрел человеческую плоть. Это был великий и страшный день — день, когда боги ходили среди людей и простирали свои руки, благословляя и поучая. Нэнхун, вся в сиянии неземного света, коснулась головы Фэйянь и проговорила:

— Я более никогда не оставлю тебя, дочь моя. Куда бы ни направила ты свой путь, я вечно пребуду с тобою.

(И мы опустим здесь молчаливые высказывания Баосюя по поводу того, что теперь, дескать, везде придется таскать за собой тещу)

Обретя плоть, сын Нэнхун обрел и человеческое имя. Во время церемонии восшествия на престол его нарекли Жэнь-дином, что означает «владеющий человечностью».