Иероглиф смерти

– Не то чтобы следил, но… – Толя слегка порозовел. – Маш, скажи честно, ты все еще глотаешь обезболивающие?

Взгляд Любимовой похолодел.

– Если я скажу тебе «нет», ты поверишь?

Волохов качнул русоволосой лохматой головой:

– Вряд ли.

– Тогда нам лучше оставить этот разговор.

Однако Толя не собирался сдаваться и положил ей на плечо свою руку.

– Марусь!

– Ну что еще!

– Я тебя прошу как друг: не дури. Все это плохо кончится.

– Отстань, Волохов! – вспылила Маша. – Оставь меня в покое!

Она сбросила его лапищу с плеча. Толя нахмурился.

– В общем, так, – заговорил он, посуровев и изменив тон. – Если ты не перестанешь покупать у этого парня наркоту, я его закрою.

– Как это – закроешь? – не поняла Маша.

– Обычно. Поймаю и накостыляю ему по шее. Так, что остаток года он проведет в больнице.

Глаза Любимовой сузились.

– Ты этого не сделаешь.

– Сделаю, Маша. Сделаю.

– Это глупо! Если ты закроешь этого дилера, я найду себе другого.

– Тогда я и второго закрою. Буду закрывать этих гадов, пока меня самого не закроют.

Мария положила Волохову на грудь узкую ладонь и посмотрела ему в глаза.

– Послушай меня, Толя. Ты мой друг, но если ты еще раз позволишь себе вмешаться в мои дела…

Перезвон мобильного телефона помешал ей закончить фразу.

– В общем, ты меня понял, – сказала Маша.

Она убрала руку с груди майора и достала из сумочки телефон. Клацнула кнопкой связи и прижала трубку к уху.

– Слушаю… Так… Так… Да, я все поняла, сейчас выезжаем.

Она убрала телефон и посмотрела на Толю блестящими глазами.

– Что там? – нахмурившись, спросил он.

– Срочный выезд. Убийство.

Волохов вздохнул:

– Приятно денек начинается, ничего не скажешь.

5

По дороге к месту преступления Маша напомнила Волохову:

– Толя, ты обещал опросить всех коллег Ирины Романенко.

– Так точно, Мария Александровна. – Волохов приставил руку к виску. – Докладываю. Коллег и знакомых опросил. Ничего интересного они про Ирину Романенко мне не поведали. Необщительная, молчаливая. В корпоративах не участвовала. Дружбу ни с кем не заводила. Воздерживалась даже от приятельских отношений с коллегами. Про ее личную жизнь никто ничего сказать не может. Что, в общем, неудивительно. – Волохов опустил руку, усмехнулся и добавил: – Она же нигде дольше четырех месяцев не задерживалась. Шла по жизни вечным «новичком».

– Странный подход, – задумчиво произнесла Мария. – Она как будто от чего-то убегала.

– От кого-то или от чего-то? – уточнил сидевший рядом Стас Данилов.

– Будь я писателем, я бы сказала, что так убегают только от себя самого. Убегают – и не могут убежать.

– Ты, Маша, не писатель, ты – философ.

– Тебя бы на мое место, тоже стал бы философом.

– Приехали! – сказал водитель.

Машина остановилась возле валяющихся грудой старых автомобильных покрышек. Любимова, Волохов и Данилов выбрались из салона. День был холодный, лужи покрылись коркой льда. Дыхание зимы в этот день чувствовалось особенно отчетливо. Двое полицейских в форме, дымя сигаретами, переминались с ноги на ногу возле сломанного шлагбаума, чтобы хоть как-то согреться. Завидев оперов, они двинулись навстречу. Мужчинам пожали руки, Маше – просто кивнули.

– Замерзли? – сочувственно поинтересовалась Любимова.

– Не то слово, – отозвался один из полицейских, участковый капитан, с которым Маша была знакома.

– Ничего-ничего, капитан, – сказал Волохов. – Как поется в песне – подтянись и улыбнись.

Маша огляделась. Небо было пасмурным и неприветливым, и такими же неприветливыми были голые деревья, растущие возле старых гаражей.

– Криминалисты уже здесь? – спросил Волохов.

– Нет, вы первые.

– Отлично. Проводите нас к трупу?

– Легко. Надеюсь, вы запаслись нашатырным спиртом? Он вам понадобится.

Участковый повернулся и зашагал к гаражам. Оперативники двинулись за ним.

– Кто нашел тело? – спросила Маша, старательно обходя лужи.

– Местные бомжи. Они рассказали сторожу. Сторож был пьян, но когда вошел в гараж, мигом протрезвел. Он и позвонил в милицию.

– Вы с ним говорили?

– Да. Но сейчас он снова пьян, и на этот раз беспробудно. Если б не служба, я бы тоже напился.

Остановившись возле большого, железного, проржавевшего до дыр и явно заброшенного гаража, участковый сказал:

– Она здесь.

Мария заметила, как побледнело лицо участкового, когда он посмотрел на мятую дверь гаража. А в глазах его застыло странное выражение – будто он увидел в гараже нечто такое, чего ему никогда уже не забыть и что не раз еще явится к нему в снах, которые он предпочел бы никогда не видеть.

Капитан снял фуражку, нервно пригладил ладонью потные волосы и снова нахлобучил ее на голову.

– У вас есть фонарик? – спросил он.

– Нет, – ответила Маша.

– Возьмите мой.

Участковый достал из кармана пальто компактный светодиодный фонарь и вложил его в руку Марии.

– Дай-ка лучше мне, – сказал Толя и забрал у Маши фонарик.

– Я подожду вас здесь, – сказал участковый. – Если что-то понадобится – скажите.

И отвернулся, как бы давая понять, что все, что он мог сказать на данном этапе, уже сказано и для продолжения разговора им нужно увидеть место преступления своими глазами.