Иероглиф смерти

– Скорее, ей – со мной.

– Бывает. – Свиридов снова пнул по кофемашине. Выдохнул яростное ругательство и глянул на Глеба. – Ну хоть кофе-автомат у них там работает?

– А как же. Там их целых два.

– Я бы на твоем месте хорошенько подумал, прежде чем покидать такое прекрасное место.

– Выбор сделан, Сергуня, выбор сделан.

Секретарши Аллочки, как всегда, не было на месте, и Глеб вошел в кабинет главного редактора без стука.

Турук, сидевший за столом, поднял голову и посмотрел на незваного гостя сквозь толстые стекла очков.

– Глеб Корсак. – Он усмехнулся. – Возвращение блудного сына?

– Ну, на дочь я точно не похож. – Глеб уселся в кожаное красное кресло, предназначенное для VIP-гостей. – Я присяду?

– Да сел уже. Какого черта ты здесь делаешь, Корсак?

– Я здесь работаю.

– С каких пор?

– С сегодняшнего дня.

Турук уставился на Глеба своими водянистыми глазами, затем прищурил их и сказал:

– Даже у такого наглого мерзавца, как ты, должна быть веская причина, чтобы заявить это. Даю тебе минуту, чтобы все объяснить, а потом вызываю охрану.

– Не выйдет. Начальник службы безопасности – мой бывший шурин. А пришел я сюда затем, чтобы дать вам возможность извиниться.

Одутловатое, немолодое лицо Турука вытянулось от изумления.

– Ты что, пьян?

– Нет. Но то, что лежит у меня в сумке, стоит тысячи извинений. А также двадцатипроцентной прибавки к окладу.

Глеб достал из сумки сверток, развернул его и брякнул на стол главному редактору кость с надписью «se».

Турук отъехал от стола на кресле и вытаращил глаза на предмет, лежавший на столе.

– Корсак, ты очумел? Что это за дрянь?

– Кость, – ответил Глеб. – Человеческая. А на ней надпись. Подозреваю, что эта надпись – что-то вроде послания.

– Кому?

– Мне.

Некоторое время Турук недоуменно моргал, а затем подъехал к столу и снова уставился на кость.

– Гм… – Он поднял взгляд на Глеба. – Ты уверен, что она человеческая?

– Уверен. Я отдавал ее на анализ в лабораторию. Но это еще не все.

Глеб достал из сумки второй сверток, извлек из него плоский фрагмент кости с надписью «da» и положил ее рядом с первой костью.

– Это вторая часть послания, – сказал он.

– И что все это, черт возьми, значит?

– Это мне и предстоит выяснить.

Турук помолчал, затем осторожно спросил:

– В полицию уже звонил?

Глеб качнул головой:

– Пока нет.

– А будешь?

– Когда посчитаю нужным.

– И что же ты хочешь от меня?

Глеб прищурил карие глаза:

– Тянет на первополосный материал, верно?

Главный редактор снял очки, протер их платком и снова водрузил на плоскую переносицу. Посмотрел на Глеба, усмехнулся и спросил:

– Соскучился по скандальной славе?

– Скорее, по существенной прибавке к жалованью.

– Кости можно раздобыть где угодно, Корсак. Это во-первых. А во-вторых: где гарантия, что ты не сам их себе послал?

– Определенный резон в ваших словах, конечно, есть, – сказал Глеб. – Но я бы на вашем месте не настаивал.

– Почему?

– Потому что я могу пойти в другое издание.

Турук иронично прищурился:

– И ты уверен, что тебя не поднимут там на смех?

– У меня есть репутация. Все знают, что я – один из лучших в своей профессии. Глеб Корсак – это бренд.

– В последнее время Глеб Корсак – это бред, – парировал Турук. – Но в одном ты прав: отпускать тебя в другое издательство я не собираюсь. Из чистой ревности. Считай, что ты снова в штате.

– С повышением оклада?

– С повышением оклада. Но имей в виду, Корсак: если облажаешься – нового шанса я тебе уже не дам. Иди работай, а формальности мы уладим без тебя.

Глеб покачал головой:

– Это еще не все. Мне нужен аванс.

– Что?

– Аванс, – повторил Корсак. – «Часть суммы, обязательной к платежу, выплачиваемая работнику до начала работ».

Главный редактор откинулся на спинку кресла и, сцепив пальцы, сложил руки на груди. Некоторое время он с язвительной иронией разглядывал Глеба, а потом проговорил:

– И сколько ты хочешь, Норман Мейлер?[3]

– Четыре тысячи.

– Четыре тысячи… – Турук вздохнул. – Скажи-ка мне, Корсак, тебя еще не тошнит от собственной алчности?

– Пока нет. А думаете, уже пора?

– Давно пора, Корсак, давно пора. – Главред снова вздохнул. – Ладно, вымогатель, будет тебе аванс. Теперь все?

– А как насчет извинений?

– Если хочешь – встану перед тобой на колени. Только с моим артритом я вряд ли снова поднимусь на ноги.

– Что ж, будем считать, что извинение принято, – сказал Глеб. И пробормотал в сторону: – И в кого я такой добрый?

Усмехаясь, он собрал со стола фрагменты костей и запихал их в свою объемистую холщовую сумку.

– Держи меня в курсе расследования, – сказал Турук.

– Постараюсь.

Корсак поднялся с кресла, сделал что-то вроде насмешливого реверанса и вышел из кабинета – так же стремительно, как в него вошел.

– Веревки из меня вьет… – проворчал Турук, возвращаясь к чтению бумаг, разложенных на столе. – Сукин сын.