Иероглиф зла

Я досконально прочесала весь второй и третий этажи, заглянула в туалеты, поставила «жучки». Однако коридоры пустовали – наверно, эти этажи предназначены для занятий иностранными языками. Обследовала четвертый этаж, постучалась во все офисы, спросила даже в турфирме, не приходил ли к ним человек с бородой. Однако никто подобного персонажа не видел – слишком запоминающаяся внешность, такого человека трудно не запомнить. Одновременно я понимала, что сейчас и бороду, и солнцезащитные очки можно приобрести где угодно, и скрыть свою настоящую внешность особого труда не составит. Тем более что из-за кепки и, как я могла судить наверняка, накладной бороды установить истинную внешность посыльного невозможно. Среди примет, которым можно доверять, оставался лишь низкий рост. Если высоты добавляют каблуки или высокая платформа, то сделать низкий рост практически невозможно, разве что придется ходить на полусогнутых ногах. Только это сразу стало бы заметно – ведь на человеке были надеты джинсы, а не юбка. Даже если штаны свободного покроя, в них не удастся настолько замаскировать согнутые ноги, да и походка при этом заметно изменилась бы. Итак, у нас остаются только две приметы таинственного инкогнито – это низкий рост и худощавое телосложение.

Мне не оставалось ничего другого, кроме как поставить везде «жучки» и вернуться в пятьсот девятую аудиторию, где присутствующие уже пили чай. В моем стакане тоже была налита прозрачная жидкость. Я попробовала напиток на вкус – как и говорила Маргарита, чай японцы пьют весьма и весьма специфический. Горький вкус, полное отсутствие сахара. Сэнсэй предложил мне взять мармеладную конфету, но и она не спасла дела. Я кое-как залила в себя остатки этого ужасного чая, поблагодарила Кузьмина и заверила его, что напиток просто потрясающий. Маргарита, которая до сих пор пребывала в какой-то прострации, к чаю даже не притронулась. Рядом с ее стаканом лежала мармеладная конфета, которую, по всей видимости, девушка и не заметила. А вот японцы и остальные учащиеся нашей группы разговаривали весьма оживленно, только уже не на японском языке, а кто на каком. Так, Дима и Лена обсуждали какое-то новое анимэ на русском, юноши японцы лопотали что-то между собой, и только Александр с Марико общались, пользуясь наполовину японским наречием, наполовину английским. Сэнсэй не настаивал уже ни на чем, дав своим ученикам волю говорить кому с кем хочется. Наверно, Кузьмину удалось убедить иностранных гостей, что посылка – это всего лишь чья-то неудачная шутка, и даже насмерть перепуганная Марико-сан сейчас улыбалась и смеялась, наслаждаясь беседой с Александром. Только мы с Маргаритой не разделяли всеобщего веселья – девушка, погруженная в мрачные думы, ни о чем меня не спросила, а я продолжала раздумывать над тем, кому было так необходимо угрожать сэнсэю и во что могут вылиться все эти угрозы…