Иероглифика

45. Быки считаются посвященными Эпафу, и поэтому их тщательно исследуют вот каким образом. Если найдут на нем хоть один черный волос, то бык считается нечистым. Исследование же это производит нарочно назначенный для этого жрец, причем животное стоит прямо, а затем лежит на спине. Потом у быка вытягивают язык, чтобы узнать, чист ли он от особых знаков, которые я опишу в другом месте. Жрец осматривает также волосы на хвосте: правильно ли они по природе растут. Если животное окажется чистым по всем статьям, то жрец отмечает его, обвивая папирусом рога, и затем, намазав их печатной глиной, прикладывает свой перстень с печатью, после чего быка уводят. За принесение в жертву неотмеченного животного полагается смертная казнь.

Плутарх «Изида и Осирис»

X….Их великий повелитель и владыка, коего они зовут Осирисом, изображается ими иероглифами, означающими «око»

XI. и «скипетр». Его же имя само по себе означает «многоокий», во всяком случае так нас уверяют некоторые знающие люди, кои определяют его происхождение из слов os – что означает «много» и iri – «глаз». Потому же они и небеса, кои вечны, не поддаются старости и от времени не разрушаются, изображают сердцем, под которым рисуют курильницу… Судей же они рисуют с опущенными долу глазами, дабы обозначить, что справедливого суда негоже добиваться подкупом и не следует судить под влиянием симпатии или расположения духа.

XII…. Подобным же образом некий неблагочестивый и жестокий царь по имени Ох, который не только предал смерти множество честных и благородных египтян из лучших семей, но также зарезал самого их священного быка Аписа и велел его мясом угостить своих друзей на пиру, изображается египтянами в виде меча. И под этим значком он до сих пор сохраняется в списках из царей. То есть этим самым значком указывается не столько на имя царя, сколько на его подлые и жестокие стороны.

XIII. характера, что лучше всего передать сим орудием убийства.

Послесловие

Подобно другим странам древнего Ближнего Востока, Египет играл парадоксальную роль в формировании западного мировоззрения. Греческие писатели часто представляли египтян, эфиопов и других чужестранцев «варварами, смуглыми, хитрыми и выказывающими необузданный гнев»[108]. Даже грекоговорящий Египет эллинийского периода все равно был «восточным» – местом соблазнительных запахов, крепких специй и странных магических практик. По мнению римских писателей, соблазны Египта времен Клеопатры стали причиной неудач Марка Антония и подпортили боевые заслуги Цезаря и Августа.

Миром правят стереотипы, но они весьма двусмысленны.

Многие выдающиеся интеллектуалы Греции уважали Египет, как источник и хранилище глубинного знания о богах, Вселенной и человечестве. Мощь традиционной египетской культуры очаровывала западных философов и ученых, которые восхищались тем, что видели в тысячелетней истории Египта. В частности, египетская философия казалась им старше и глубже, чем их собственная. Западным мужам науки нравились рассказы о путешествиях в Египет, в ходе которых Солон, Платон, Евдокс и даже Юлий Цезарь постигали мистерии бытия, календаря и звезд. Греческие историки и этнографы рассказывали своим читателям о чудесах великих строений и странных обычаях Египта. Правители Римской империи перевозили в Рим и Константинополь таинственные реликвии и величайшие обелиски фараонов. Украшая ими главные города империи, они демонстрировали вещественные доказательства того, что Рим правит миром[109]. К тому времени культ Изиды, распространившийся по Римской империи, обеспечил Египту окончательную победу в сфере духа. Представление об этой стране, как о плененной, но имущественной цивилизации, прочно вплелось в ткань западной культуры[110].

В первых веках христианской эры греческие писатели имели лишь обрывки информации, а египетские мыслители упорно собирали едва различимые фрагменты их раздробленной древней культуры, создавая тщательно выверенный и богато украшенный миф о мудрости Египта. Процесс оказался сложным и длительным. Многие из тех, кто участвовал в нем, были выдающимися фигурами: например, Херемон – странный александрийский ученый и стоик, позже ставший учителем Нерона. Уцелевшие отрывки его работ по иероглифам указывают на аскетическую мудрость жрецов Древнего Египта. Он изображал их как дисциплинированных и самоотверженных языческих мудрецов. К сожалению, Херемон черпал свои сведения не из опыта, а из запаса банальных терминов и историй, используемых эллинистическими писателями для осмеяния экзотических религий, каждая из которых, по их мнению, не могла равняться с логикой греческих философов. Египетские мудрецы в описаниях Херемона походили на индийских гимнософистов, галльских друидов и зороастрийских жрецов. Но он настаивал на уникальности египетской традиции и проливал свет истины на реальные ритуалы жрецов и значения иероглифов.