Иероним

Пустив коня шагом и восстанавливая дыхание, я осмотрелся. Расступившийся горизонт открыл взору множество шатров. Большие и малые, серые и разноцветные, разбросанные на огромном пространстве, они впечатляли. Между ними виднелись редкие деревянные строения, оказавшиеся, как выяснилось впоследствии, постоялыми дворами и тавернами, предлагающими разнообразные и порой жутко сомнительные услуги. Встречный ветер донес непередаваемую гамму разнообразных запахов – от откровенных нечистот, перемешанных с пылью, до сладковатого духа свежей браги. Залитый закатом базар светился множеством костров, дыша клубами дыма. Снующий вездесущий пестрый народ превращал рынок в разворошенный муравейник. Торговое сердце вольных земель билось и пульсировало, не останавливаясь на ночь.

Неспешным шагом мы выехали на грязную улицу между шатрами, вытоптанную конями до жидкой чачи, и, смешавшись с вечно движущейся толпой, направились на ближайший постоялый двор. Грубо собранное из плохо отесанных бревен массивное строение, огороженное частоколом, разинув щербатую пасть ворот, охотно принимало многочисленных посетителей. Разбросанные дворовые постройки служили местом отдыха животных и несостоятельных клиентов. Двор, заботливо выстланный корявыми, нестругаными досками избавил от звука чавкающей под копытами грязи и гулко загрохотал, принимая тяжесть коней. Мальчишки в пестрых одеждах, сплошь усеянных заплатками, дежурившие на широкой лавке, быстро подхватили брошенные удила и, наметанным взглядом оценив состоятельность клиентов, увели коней, по их уверению, в лучшее стойло.

– Господин, собачка с вами? – шмыгнув носом, спросил малец.

– Да, собачка со мной, – уверил я, потрепав Адольфа по холке.

– Господин, присматривайте за ней, мы ночью выпускаем псов. – И указал ручонкой на пару стоящих вдоль забора грубо сколоченных клеток с дремавшими огромными лохматыми зверями.

– У нас не воруют! – гордо добавил юнец постарше.

Трувор быстро договорился о ночлеге и еде. Дворовые мальчишки, шустро подхватив наш небогатый скарб, услужливо пригласили идти следом. Позвякивая оружием, мы направились на второй этаж, где нам отвели комнату. Тихо поинтересовавшись у Трувора, сколько тут берут за постой, отсыпал несколько монет спутникам на улаживание мелких дел. Уставшие ноги и основательно отбитый седлом зад добавляли моей походке нюансы, присущие истинному кавалеристу. Каждая попытка переставить ноги озвучивалась позвякиванием надоевших шпор. Казалось, вредные атрибуты рыцарства стараются специально привлечь побольше внимания к неуклюжести моего шага, дававшегося с большим трудом.

Просторная чистая комната приветливо распахнула дверь. Я от усталости просто рухнул на огромную дубовую кровать. Проворный Адольф развалился на полу около начинающего разгораться камина. Толстая, но шустрая служанка принялась накрывать на большой стол, стоявший посредине комнаты. Мальчишки, принесшие наши вещи, получили от Трувора несколько монет и, довольные, удалились. Тюрик переговорил с толстухой, и вскоре на столе появилось горячее мясо, вино, хлеб и что-то отдаленно напоминающее густой бульон. Немного повозившись, мы сняли верхнюю одежду, уселись и принялись за еду, ведя неспешную беседу.

– Трувор, я далек от здешних цен, необходима будет твоя помощь, – начал я.

– Ваша светлость, располагайте мной. Что знаю, расскажу, – с готовностью отозвался бородач, тщательно пережевывая кусок мяса.

– Сколько лошадей можно купить на один золотой?

– Очень хорошую породистую лошадь, но золотые лучше поменять на серебро у менял. Каждая монета стоит по-разному, а серебро всегда одинаково. Вот, будучи на службе у последнего господина, я получал пять монет серебром за месяц – считалось очень неплохо. Правда, иногда можно и больше заработать.

– А сколько серебряных монет стоит одна золотая?

– Всегда по-разному, от десяти и больше, смотря какая монета.

– Золото слишком заметно, если не хотим привлечь внимание, нужно платить серебром. Надо сказать хозяину постоялого двора, чтобы утром послал за менялой, – вставил Тюрик.

– Нам необходимо порядка десяти лошадей, щиты и оружие. Во сколько это обойдется? – не успокаивался я.

– Ваша светлость, если брать хорошее, то можно уложиться в тридцать монет золотом, включая и запасы еды на поход. Казна позволит? – спросил Тюрик.

Я вздохнул с облегчением – денег предостаточно.

Очень не хотелось выглядеть скупым в их глазах. Да и намек на небольшое жалованье отлично понял. На одной верности и благодарности за спасение отряд не сплотить. У хорошего лорда не то что у слуг, даже у рабов в кармане позвякивает серебро.

– Позволит. Трувор, купим лучшее. Ты выбирай хорошенько и не стесняйся, говори, что может в дороге пригодиться.

– Ваша светлость, не сомневайтесь, выберем, не стыдно будет перед врагом покрасоваться, – заверил Тюрик.