Иерусалим. Биография

Сари Нусейбе описывал Старый город, как «кишащий чопорными лавочниками со своими золотыми карманными часами, старыми уличными торговками, вертящимися дервишами» и кафе, откуда доносилось «бульканье воды в кальянах, что курили их посетители». Иорданский Иерусалим был, по словам американского вице-консула Юджина Бёрда, совсем крохотным мирком: «Я никогда прежде не видел такого маленького большого города. Все его приличное общество — человек сто пятьдесят, не более». Некоторые кланы начали заниматься туристическим бизнесом. Хусейни превратили свой «Ориент Хаус» в гостиницу. Поседевшая Берта Спаффорд преобразовала свою Американскую колонию в одноименный роскошный гостиничный комплекс; городской достопримечательностью стала и сама эта гранд-дама со своей неизменной заколкой-брошью в волосах — ведь она виделась или была знакома со многими известными персонами, от Джемаль-паши до Лоуренса Аравийского. Берту даже дважды приглашали участвовать в британской телепередаче This is Your Life («Это ваша жизнь»). Кэти Антониус вернулась и основала в Старом городе сиротский приют, а в своем доме — «первоклассный ресторан-салон», получивший в местной светской хронике название Katakeet. Она всегда выглядела и вела себя так, словно только что «вернулась с коктейль-вечеринки». «Она болтлива и аффектирована», — отзывался о ней американский вице-консул. А по мнению его сына, писателя Кая Бёрда, Кэти — всегда «одетая по последней моде, с ниткой жемчугов, с коротко стриженными волосами», черную смоль которых уже серебрила проседь, — была «отчасти леди-дракон, отчасти леди-флирт». Как бы там ни было, политической остроты интересов она не утратила: «До образования еврейского государства я знавала многих евреев в Иерусалиме. Теперь же я дам хорошую затрещину любому из моих арабских друзей, который вознамерится торговать с евреем. Мы проиграли первый раунд, но не проиграли войну».

Великие державы всегда поддерживали свои религиозные общины в Иерусалиме. И совсем неудивительно, что и теперь за иерусалимскими алтарями развернулась скрытая холодная война, «столь же яростная, как в переулках Берлина» и еще больше разделившая город. Американский вице-консул Бёрд посоветовал ЦРУ выделить 80 тыс. долларов на ремонт золотых луковичных куполов церкви Марии Магдалины, построенной великим князем Сергеем Александровичем: если этого не сделает ЦРУ, это сделает КГБ, уверял он. Русская Православная Церковь после революции 1917 года оказалась разделена на две части. Русскую Православную Церковь Заграницей с резиденцией в Нью-Йорке поддерживало ЦРУ, Русскую Православную Церковь в СССР контролировало КГБ. Иорданцы, верные союзники американцев, передали оказавшиеся под их контролем русские храмы Русской Православной Церкви Заграницей, тогда как израильтяне, памятуя о том, что Сталин первым официально признал их государство, передали русскую православную недвижимость Советам, основавшим в Западном Иерусалиме новую миссию под управлением «священника» — полковника КГБ, прежде служившего советником в Северной Корее[302].

В тихой восточноиерусалимской заводи по-прежнему доминировали «Хусейни, Нусейбе, исламские ученые и христианские епископы; и не будь „ничейной земли“ и лагерей для беженцев, — писал Сари Нусейбе, — могло бы показаться, будто ничего и не случилось вовсе».

Но даже этот гибридный Иерусалим снова находился под угрозой. Возвышение Насера, президента Египта, изменило все: над королем Хусейном сгустились тучи, поставив под угрозу само его владение Святым городом.

53. Шесть дней 1967 г.

Насер и Хусейн: снова на грани войны

Рожденный в безвестности, Насер был идеалом арабского государственного деятеля: еще молодым офицером он в 1948 году попал в израильское окружение, получил ранение и еще с тех пор преисполнился решимости возродить уязвленную честь арабов. Он стал самым популярным арабским лидером за последние несколько столетий, однако был настоящим диктатором, опиравшимся на жестокую тайную полицию. Известный в арабском мире как эль-Раис («Вождь»), Насер пропагандировал идеи панарабского социализма, вдохновляя свой народ на борьбу с доминированием Запада и вселяя в египтян надежду, что победы сионистов и поражения арабов рано или поздно будут отмщены.