Иерусалим обреченный

- Как в Хьюстоне два года назад, - произнесла Сьюзен. - Если он умер, я почти надеюсь, что его не найдут. Если кто-то способен сделать такое с маленьким беззащитным мальчиком...

- Думаю, полиция ведет поиски, - вмешался Бен. - Они знают, где искать.

- Когда найдет, должны сообщить, - сказал Билл Нортон. - Бадминтон, Бен?

Бен встал:

- Нет, спасибо. Наша с вами игра слишком похожа на тренировку с чучелом. Спасибо за чудесный обед. Вечером я должен поработать.

Анна Нортон подняла брови и промолчала.

Билл встал:

- Как продвигается новая книга?

- Хорошо, - коротко ответил Бен. - Хочешь прогуляться со мной и выпить содовой у Спенсера, Сьюзен?

- Ох, не знаю, - мягко вмешалась Анна, - после Ральфи Глика и всего этого, мне кажется, лучше...

- Мама, я уже большая девочка. И по дороге нет ни одного леса.

- Я провожу тебя назад, конечно, - произнес Бен почти официально. Он оставил машину в пансионе. Вечер был слишком хорош для нее.

- Все будет в порядке, - сказал Билл. - Ты слишком волнуешься, мать.

- Надеюсь, что так. Молодежь всегда знает лучше, не правда ли? - она попыталась улыбнуться.

- Я только сбегаю за жакетом, - шепнула Сьюзен Бену и побежала наверх, очень щедро продемонстрировав ноги на лестнице. Бен смотрел и знал, что Анна смотрит на него. Билл занялся огнем в печи.

- Как долго вы собираетесь оставаться в Лоте, Бен? - вежливо поинтересовалась Анна.

- Во всяком случае, пока не напишу книгу. После этого - не могу сказать, сколько. Здесь хорошо дышится, особенно по утрам. - Он улыбнулся, глядя ей в глаза. - Могу остаться надолго.

Она улыбнулась в ответ:

- Зимой становится холодно, Бен. Очень холодно.

Сьюзен уже бежала вниз в наброшенном на плечи легком жакете.

- Ты готов? Я хочу шоколада. Берегись, испорчу фигуру!

- Твоя выдержит. - Он повернулся к мистеру и миссис Нортон. - Еще раз спасибо.

- Заходи, - пригласил Билл. - Хоть завтра, если хочешь.

- На самом деле я не хочу к Спенсеру, - объявила Сьюзен, спускаясь с холма. - Пойдем в парк.

- А как насчет грабителей, леди? - он сымитировал речь жителей Бронкса.

- В Лоте все грабители расходятся по домам в семь вечера. Это указ муниципалитета. А сейчас три минуты девятого.

Темнота спускалась вместе с ними с холма, и тени их вытягивались в свете уличных фонарей.

- Приятные у вас грабители, - заметил он. - И никто не ходит в парк, когда стемнеет?

- Детишки иногда забредают, когда нет денег забраться подальше, - она лукаво подмигнула ему. - Так что, если заметишь кого на земле в кустах, смотри в другую сторону.

Они вошли в парк с запада - от здания муниципалитета. Парк наполнился сонной тенью, пруд поблескивал в отраженном свете фонарей. Если там кто-нибудь и был, Бен ничего не заметил.

Проходя мимо Военного Мемориала с длинным списком имен - от революции до Вьетнама, - он невольно взглянул через плечо на Марстен Хауз, но его заслоняло здание муниципалитета.

Сьюзен заметила этот взгляд и нахмурилась. Когда они, подложив куртку, уселись в траву (садовые скамейки оба миновали без разговоров), она сказала:

- Мама говорила, к тебе заходил Перкинс Джиллеспи. Виноват всегда новенький, да?

- Джиллеспи - интересный человек.

- Мама тебя уже осудила и приговорила, - это было сказано легко, но сквозь легкость просвечивалось что-то серьезное.

- Твоей матери я не очень-то понравился, правда?

- Правда, - Сьюзен взяла его за руку. - Явный случай нелюбви с первого взгляда. Мне очень жаль.

- О'кей. Зато отец ставит на меня.

- Бен, о чем твоя новая книга?

- Трудно сказать.

- Увиливаешь?

- Нет, я не прочь сказать тебе... Дай только подумать, как все изложить.

С удивлением он обнаружил, что это правда. Новая работа всегда казалась ему ребенком, болезненным и слабым, которого страшно сглазить. Он не сказал Миранде ни единого слова о "Дочери Конуэя" и о "Воздушном танце", как она ни просила. Но Сьюзен - другое дело. Миранда хотела оценить, Сьюзен просто интересовалась.

- Ты можешь поцеловать меня, пока будешь думать? - спросила она, укладываясь на траву. Волей-неволей он еще раз заметил, какая у нее короткая юбка.

- Боюсь, это может помешать мыслительному процессу, - мягко проговорил он. - Посмотрим.

Он наклонился и поцеловал ее, легко положив руку ей на талию. Почти сразу он ощутил ее язык и встретил его своим. Она шевельнулась, как можно полнее возвращая поцелуй, и шорох ее хлопчатобумажного платья совсем свел его с ума.

Он скользнул рукой вверх, к груди, теплой и полной. Второй раз за время знакомства с ней он почувствовал себя шестнадцатилетним, пустоголовым подростком, перед которым жизнь простирается шестирядным шоссе, без крутых поворотов.

- Бен...

- Да.

- Люби меня. Хочешь?

- Да, - сказал он. - Хочу.

- Здесь, на траве.

- Да.

Она смотрела на него, и в расширившихся глазах девушки дрожала темнота.

- Сделай так, чтобы это было хорошо.

- Попробую.

Они сделались тенями во мраке.

- Ну вот, - сказал он. - Ох, Сьюзен...

Сначала они бесцельно шли через парк, потом более целеустремленно - к Брук-стрит.

- Ты не жалеешь? - спросил он.

Она подняла на него глаза и искренне улыбнулась:

- Нет, я рада.

- Хорошо.

Они шли рука в руке и молчали.