Иерусалим правит

Позже я стоял в песке у основания великой пирамиды. Меня рвало. Я понял, что получил солнечный удар.

Глава пятнадцатая

Наша история наконец начала обретать форму. Я медленно оправлялся от легкого солнечного удара и чувствовал прилив эйфории и уверенности в себе, ожидая съемок великолепной развязки нашего фильма, в которой отразится вводная часть и ключевой фрагмент в погребальном зале (я как раз дорабатывал окончательную раскадровку, уже имея ясное представление об эпизоде). Мой сценарий был несколько схематичным, но я обладал классическими навыками, нужными для романтического повествования: требовалась некоторая отстраненность, чтобы история не погрузилась в ложный пафос. Съемки шли гладко, сэр Рэнальф Ститон оплачивал наши расходы из своего кармана, и мы были благодарны ему за такую поддержку. В мой день рождения, четырнадцатого января 1926 года, в полном египетском костюме, я еще раз обнимал миссис Корнелиус, но она смущалась из-за недостатка одежды, и мы решили, что снимем сцену позже. Даже нашему покровителю, сэру Рэнальфу, стало очевидно, что нужно выбрать новую натуру для съемок. В Мемфисе оказалось недостаточно руин и атмосферы, а Сахара просто не производила впечатления, и мы ухватились за предложение Ститона при первой же возможности сесть на пароход и поплыть по Нилу к Луксору и знаменитым памятникам Карнака[419], центра великой Фиванской империи; в это время в Карнаке было меньше туристов и, как заметил мне Малкольм Квелч, гораздо меньше помех.

— Земля Ястреба, мой дорогой мальчик… Там люди могут проследить свою родословную до начала времен. Конечно, нужно обладать немалым воображением, чтобы постичь дух этого места. С виду оно напоминает ветхое арабское селение, возведенное на руинах исчезнувшей великой цивилизации — словно гриб на стволе умирающего дуба…

Возможно, дело было в том, что профессор теперь рассчитывал на постоянный оклад; он потреблял все больше морфия и становился все необузданнее. Он мог получать препараты и для себя, и для меня в значительных количествах. Вскоре мне стало ясно: он тайком снабжал наркотиками половину группы. Если он получал с этого небольшую прибыль, я не винил его, учитывая, что Квелчу в случае поимки грозил год тюремного заключения и крупный штраф. Я сказал, что беспокоюсь только о нем. Профессор уверил меня, что британская полиция практически не может заподозрить англичанина среднего класса в каких-то связях с наркоторговцами, а у египетских полицейских достаточно ума или жадности, чтобы оставить его в покое.

— Забирают только даго и местных, мой дорогой мальчик, и почти все влиятельные или богатые люди скоро покупают себе свободу или договариваются об обмене. Что до доброго Рассел-паши, то он считает: торговля наркотиками — непременный атрибут здешней жизни.

Бертран Рассел был тогда начальником полиции в Каире[420].

Я немного волновался из-за того, что провел еще один вечер в обществе майора Ная. Я никогда не рассказывал об этом Квелчу, боясь потревожить его. Майор попросил, чтобы я стал его посредником, и я не слишком охотно доставил письма ему и миссис Корнелиус.

Оказалось, что майор боролся не с торговлей наркотиками; инструкции, которые он получил в британской разведке, были связаны с торговлей оружием. В те времена продажа оружия арабам еще не считалась законной и подобные действия называли контрабандой. Я пришел к выводу, что майор работал на правительство Индии.

— Из-за некоторых лазеек в прежних соглашениях мы не можем остановить импорт огнестрела через Маскат. Поэтому Маскат стал таким же превосходным рынком для оптовых торговцев оружием, как Багдад — для продавцов сладостей и сувениров! Там можно купить сколько угодно винтовок и боеприпасов. Единственная проблема — как их потом доставить к месту назначения. Как только товар перевозится через Оманский залив и достигает Персии, его по закону уже не могут конфисковать. Индийское правительство организовало морские патрули около Джаска на персидском побережье. Большая часть этого оружия попадает в Афганистан. Естественно, мы хотим остановить контрабанду.

Однако подробностей майор не сообщал, хотя в другой раз рассказал о рейде канонерки в залив, чтобы захватить местное дау. Он взял из бараков Джаска полдюжины сипаев под командой субадара и метиса-белуджа[421] в качестве переводчика. По нелепому стечению обстоятельств они остановили не контрабандистов оружия, а работорговцев.

— Тела в трюме лежали в куче, словно личинки. Мы вывели их наверх, но зловоние было ужасное. По большей части черные и несколько азиатских женщин бог знает откуда.