Иерусалим правит

Сэр Рэнальф Ститон оборудовал корабль темной комнатой и смотровым залом; проектор уже установили, в запасе имелось даже несколько фильмов. Я кое-что посмотрел. Это были ленты третьего сорта, явно британские или местные, в которых герои часто лишались одежды. Мне никогда не нравился Чаплин, не говоря уже об этих ужасно снятых имитациях, но другие мужчины, казалось, наслаждались ими. Я не удивился. Почти все они были обычными крестьянами — или детьми крестьян — из неразвитых европейских стран. Для них воплощением утонченного юмора стало бы дерьмо на цилиндре. Сегодня они превратились бы в прекрасных зрителей для комедийных вестернов Энди Вархуна[463] — вроде того, который мне пришлось посмотреть в «Эссольдо» на минувшей неделе. «Тарк» в Уайтхолле[464] — такое же ярмарочное развлечение. Миссис Корнелиус все это нравилось. Я указал на остальных зрителей и прошептал, что вижу соломинки в их волосах. Мы как будто стояли на деревенском рынке, глядя, как один бродяга-крестьянин лупит другого надутым свиным пузырем. Британцы умеют делать все банальное и вульгарное солидным и представительным. Вот в чем секрет британского телевидения, вот почему Бенни Хилла[465] смотрят во всем мире. Величайший триумф британского мещанства случился, когда на Би-би-си наконец отыскали наименьший общий знаменатель и назвали его искусством. Пи Джей Проби[466] решил лишь часть уравнения, выставив задницу на потеху подросткам. Никто бы не огорчился, если б он носил собачий ошейник и пенсне. Через несколько лет он стал бы рыцарем, как Аттенборо[467]. Я видел разных карьеристов. В большевистской России, в Париже, в литературных и научных обществах, в фашистской Италии и социалистической Великобритании, в Берлине и в Голливуде — везде они добивались успеха примерно одинаково. Я хорошо изучил их приемы. Однако гордость не позволяет мне использовать подобные методы. Полагаю, что я остался идеалистом.

Женщины признают это. Вот почему некоторые из них считают меня опасным. Даже Эсме не раз говорила подобное, и миссис Корнелиус подтвердила мнение моей девочки. «Если б ты не был так глуп, ты был бы опасен». Она имела в виду, что причиной моих неудач зачастую становилась моя доброта. Миссис Корнелиус высоко ценила мои интеллектуальные способности.

Завоевательский пыл ослаб, и я провел некоторое время, читая моей маленькой девочке книги, обнаруженные нами на борту. Больше всего мне понравился английский перевод «Саламбо». Как прав был Кингсли Эмис[468], когда отмечал, что этот роман, а не «Мадам Бовари», стал шедевром Флобера. «Саламбо» гораздо эффектнее. Флобер прочитал сотни книг для работы над каждой главой. Подготовка же к созданию первого, куда более гнетущего романа была минимальной. Именно благодаря «Саламбо» мы с Эсме оценили всю глубину и сложность жизни Карфагена, хотя в те дни я был достаточно наивен, чтобы верить, что эта книга — только замечательная выдумка. О пророческих дарованиях Флобера доселе сказано слишком мало.