Иерусалимские гарики

К игре в рубаху-парня-обаяшку
не все мои знакомые годны:
едва раскроют душу нараспашку,
как мерзкие волосики видны.

В мире царствуют вездесущие,
жарко щерящие пасть
власть имевшие, власть имущие
и хотящие эту власть.

От уксуса совести чахнут
кто грабит и крадет убого,
но деньги нисколько не пахнут,
когда их достаточно много.

Счастлив муж без боли и печали,
друг удачи всюду и всегда,
чьё чело вовек не омрачали
тени долга, чести и стыда.
Много начерно, то есть в чернилах
было чёрного людям предвидено,
но никто сочинить был не в силах
то, что век наш явил нам обыденно.

Не стоит на друзей смотреть сурово
и сдержанность лелеять как профессию:
нечаянное ласковое слово
излечивает скрытую депрессию.

Удачу близко видя, шёл я мимо,
не разумом, а нюхом ощутив
текущее за ней неуловимо
зловоние блестящих перспектив.

Шальная от порывов скороспелых,
душа непредсказуемо сложна,
поэтому в расчисленных пределах
неволя безусловно ей нужна.

В какой ни варишься среде,
азарт апломба так неистов,
что не укрыть себя нигде
от саблезубых гуманистов.

Я лишь от тех не жду хорошего,
в ком видно сразу по лицу,
что душу дьяволу задёшево
продал со скидкой на гнильцу.

Нелепым парадоксом озабочен
я в тёмных ощущениях моих:
боюсь я чистых праведников очень
и хочется грешить, увидя их.

Я не был отщепенец и изгой,
во всё играл со всеми наравне,
но был неуловимо я другой,
и в тягость это было только мне.

Хоть у века дорога крута,
но невольно по ней мы влекомы;
нас могла бы спасти доброта,
только мы очень мало знакомы.

Незримый, невесомый, эфемерный -
обманчив дух вульгарной простоты:
способно вызвать взрыв неимоверный
давление душевной пустоты.

Любой народ разнообразен
во всём хорошем и дурном,
то жемчуг выплеснет из грязи,
то душу вымажет гавном.

Устройство мира столь непросто,
что смотришь с горестью сиротства,
как истекает от прохвоста
спокойствие и превосходство.

Вражда развивает мой опыт,
а лесть меня сил бы лишила,
хотя с точки зрения жопы
приятнее мыло, чем шило.

Жестоки с нами дети, но заметим,
что далее на свет родятся внуки,
а внуки - это кара нашим детям
за нами перенесенные муки.

Ученье свет, а неучение -
потёмки, косность и рутина;
из этой мысли исключение -
образование кретина.

Мы живём то в беде, то в засранстве,
мы туманим надеждами взор,
роль Мессии витает в пространстве,
но актёры - то срам, то позор.

Есть запахи у каждого лица,
и пахнуть по-иному нет возможности,
свой запах у плута, у подлеца,
у глупости, у страха, у надёжности.

У времени всегда есть обстоятельства
и связная логическая нить,
чтоб можно было низкое предательство
высокими словами объяснить.