Йерве из Асседо

– Плохо получается, – призналась я. И еще раз призналась: – Я по тебе соскучилась. Без тебя все по-другому. Когда тебя выписывают?

– Не знаю, – пожала плечами Аннабелла. – По-другому – это хорошо или плохо?

Я не знала, как на это ответить.

– Так трудно ответить на простой вопрос?

– Плохо, – снова соврала я. – Скучно.

– Неубедительно, – сказала Аннабелла. – Что происходит в Деревне?

Мне показалось, ей действительно было интересно.

Я ей рассказала. Про длиннющий Песах, про День Катастрофы, про День Памяти, про день рождения. Про день рождения вкратце, просто сказала, что отметили с тортом и шариками, как всем. Зря. Пока рассказывала, Аннабелла кривилась все больше.

– У меня день рождения одиннадцатого августа, – сказала она. – Мне будет семнадцать. Я старше вас всех.

– Это печально, когда день рождения выпадает на каникулы, – поняла я. – Но это круто, что ты Лев. Я всего лишь Телец. Тебе повезло.

– У вас с Аленой есть общий друг?

– Какой друг? – удивилась я неожиданному вопросу.

– Дима.

– Что за Дима? Не знаю я никакого Диму.

– Боже, Комильфо, ты опять тормозишь. Неужели Алена тебе так и не отдала письмо?

– Какое письмо?

– Пару недель назад, до того, как я здесь очутилась, вам обеим пришли письма из Одэссы от одного и того же человека. Я была дежурной по почте, отнесла все письма в кабинет вожатых и распределила по полочкам. Пока я их разбирала, пришли Алена и Тенгиз. Алена заверила Тенгиза, что передаст письмо тебе, и забрала оба.

– Что?

– Она получила письмо от того же Дмитрия, что и ты. Екатерининская площадь 1, квартира 12, кажется.

– Что?!

– Конь в пальто! Дмит-рий Ка-ра-у-лов.

– Ты врешь?

Я не так это сказала, гораздо более крепким словом. А я никогда не ругалась матом. Очень редко. В крайних случаях. Как и полагается старой девочке.

– Почему люди никогда не верят, когда им говорят правду? Твое письмо было толстым, а ее – тонким. Это потому, что в твоем письме были фотки. Я их нащупала. Этот Дима из Одэссы ваш общий любовник? – Аннабелла сардонически улыбнулась.

– Что?!

– Я так и знала, что она тебе письмо не передаст. Лучше бы я сама тебе его лично передала. Вообще-то Тенгиз не должен был ей его отдавать. Это не комильфо. Письма и посылки нужно передавать прямо в руки адресата. Ты точно не читала то, что Тенгиз мне написал?

Я могла бы на это ответить, что конверт как был запечатанным, так и остался, в чем Аннабелла могла сама убедиться, но не смогла ничего произнести.

– Все понятно, – произнесла вместо меня Аннабелла. – Ты мне до сих пор не веришь. И про топор не веришь. И про дыру в заборе. И про Алену тоже не веришь. А я всегда была на твоей стороне. Я всегда думала только о том, чтобы тебе было хорошо. Я тебе всегда пыталась открыть глаза на правду и научить тебя жизни, о которой ты совсем ничего не знаешь, потому что ты росла в нафталине. Я прочла твою книгу и сказала тебе, что это хорошая книга, и посоветовала тебе, как сделать ее еще лучше, но ты решила смешать меня с грязью. И вот теперь я здесь благодаря твоим стараниям. И таблетками меня кормили тоже благодаря тебе – думаешь, я не знаю, что ты Тенгизу все-таки настучала про тот случай с бритвой? Но я на тебя не злюсь. На наивных дурочек не обижаются.

Что тут скажешь? Ничего. Только в голове невпопад пронеслось: “О-о-о, это страшная женщина, ее боится сам кардинал!”

– Беги из Деревни, Комильфо, – сказала страшная женщина. – Там все с ног на голову перевернуто. Никому нельзя доверять. Это заговор. Они все врут. Все скрывают. Никогда нельзя знать, кто тебе друг, а кто – враг. Ты никогда не поймешь. Ты всем веришь. Всем, кроме меня. Кто же из нас сумасшедшая?

Я не знала, кто из нас была сумасшедшей. Наверное, все же я, раз опять по доброй воле к ней приехала.

– Будь здорова, – выдавила я из себя через силу.

Вышла из палаты. Аннабелла со мной даже не соизволила попрощаться – разлеглась на кровати и уткнулась в свой журнал.

На лесной остановке я ждала автобуса в темноте одна. Ни один автомобиль по извилистой дороге за это время не проехал. Если бы не огни в здании напротив, можно было бы подумать, что в этом месте никогда не ступала нога человека. Интересно, это природный лес или, как большинство израильских лесов, посаженный людьми?

Я прождала автобус тысячу лет, и казалось, что он никогда не придет. Но в итоге пришел. Почти пустой, но все же люди в нем были живыми и настоящими, а внутри горел свет. Потом пересадка у Талита Куми, запруженная улица Короля Георга, вечерний шум и гам спешащих домой с работы людей, толчея и давка, потому что израильтяне не умели стоять в очередях и вечно пропихивались вперед, наступая друг другу на ноги, покрикивая и расталкивая плечами; и очередной набитый до краев автобус, в который я едва попала, потому что водитель собрался захлопнуть двери перед моим носом, а я еще не научилась толкаться и пихаться, но какая-то тетенька с кульками заорала на водителя, чтобы бессердечная сволочь впустила ребенка, места на всех хватит.