Иезуит. Сикст V

— Быть может, вы бы и отстояли меня, монсеньор, но какова была бы моя жизнь; сознание, что я стала между сыном и отцом, свело бы меня в могилу. Король, ваш батюшка, всегда так добр к бедной Диане. Вы были чересчур малы и не можете припомнить одного кошмарного эпизода в моей жизни. Знайте же, что мой отец, граф де Сент-Валье, участвовавший в побеге коннетабля[25]Бурбона, был приговорен к смертной казни. Заговор был страшный, бунтовщики с оружием в руках восстали против законной власти; суд был строгий, но вполне справедливый; никто из родственников приговоренных не осмелился просить милости у его величества. Тогда Господь Бог внушил мне смелую мысль, я проникла в Лувр, подождала прохода короля и, когда он показался, упала к его ногам.

— Вы, вы… — почти крикнул дофин, с выражением ревности к отцу, славившемуся своими любовными похождениями, — вы были у него и он вас принял?

— Да, принял как дочь, умолявшую его о помиловании отца, приговоренного к смерти.

В голосе красавицы звучало столько благородных нот, меланхолических, с оттенком легкого упрека Генриху.

— Король, увидев меня на коленях, поднял меня, с участием расспросил о моем горе, рекомендовал особому вниманию своей матери Луизы Савойской и в конце концов — о милый принц, разве я могу забыть это — король исполнил мою просьбу и, спустя несколько часов, я обнимала моего отца.

— Ну а потом вы не видались больше с королем? — спросил дофин.

— Нет, ваше высочество, — гордо отвечала Диана, — спустя несколько недель, я вышла за графа де Брези, имя которого я с достоинством носила…

Генриху показалось, что на глазах красавицы блеснули слезы — и он упал к ее ногам.

— Простите, прелестная Диана, простите, любовь к вам помрачила мой разум. Но, мне кажется, в мире не существует смертного, который не преклонился бы пред вашей красотой… не отталкивайте меня, Диана, иначе, даю вам слово Валуа, я… совершу убийство, О Диана, прошу вас, сжальтесь надо мной, и вы будете спасительницей Франции.

— Ваше высочество, прошу вас встать, — говорила в испуге графиня, — я слышу чьи-то шаги, сюда могут войти.

И действительно кто-то постучал в дверь маленького зала, вошла горничная и сказала:

— Преподобный отец Лефевр ожидает ваше сиятельство для духовной беседы.

— Попросите преподобного отца быть так любезным пройти в молельню, — отвечала графиня. — Простите, монсеньор, — обратилась она к принцу, — я иду беседовать с Господом Богом при посредстве его благочестивого служителя.

— Вы святая! — вскричал принц, целуя руки графини.

Томный взгляд, полный любви, был ответом красавицы на горячий порыв влюбленного Генриха.

Проводив его до дверей, графиня отправилась в молельню, где ожидал ее отец Лефевр. Если бы сын Франциска I мог видеть графиню в эту минуту, его любовь к ней несколько бы поостыла. Лицо графини дышало злобной радостью, по губам скользила улыбка презрения и насмешки. Идеальная красота кроткой, добродетельной вдовы исчезла, и ее заменила какая-то фурия, раба темных, грязных страстей.

II Преподобный отец Лефевр

Пройдя зал, где она принимала принца, и накинув на свои обнаженные плечи мантилью, Диана отправилась в молельню.

Отец Лефевр мало изменился с тех пор, как мы видели его между храмовыми рыцарями, приставшими к Игнатию Лойоле, основателю общества ордена Иисуса[26]. Он был высок, с сухим угловатым лицом, тихой, еле слышной походкой, глаза его были вечно опущены, но, когда он их поднимал, в них нетрудно было заметить огонь озлобления и надменности. Графиня приветствовала его низким почтительным поклоном, на который монах отвечал чуть заметным кивком головы.

— Простите, святой отец, — проговорила графиня, — если я не тотчас же явилась сюда, но один важный посетитель…

— Вы, вероятно, для посетителя обманываете своего духовного отца?

— Я обманываю? — воскликнула с ужасом графиня.

— Да, вы. К чему было менять светский наряд, набрасывать мантилью на плечи, разве глаз священника может смущаться тем, что возбуждает восхищение в светских людях?

Графиня уже имела случай убедиться не раз, что духовнику известны все ее дела и помыслы.

— Простите, святой отец, — я согрешила.

Иезуит пожал плечами.

— Грех? Нет; вы должны знать, дочь моя, что мы очень осторожно называем грехом некоторые деяния людей. Впрочем, не будем более говорить об этом; вы, вероятно, пришли исповедаться?

— Да, святой отец, более чем когда-нибудь я нуждаюсь в ваших мудрых советах.

— Я не откажу вам в них, дочь моя. Общество Иисуса благословлено самим Господом, оно руководит совестью всех верных католиков, от простого селянина до властителя. Вы можете покаяться мне в ваших грехах, — я вам отпущу их и открою путь к небу.

— Отец мой, — сказала Диана, — я должна исповедаться вам в весьма серьезном деле; но сперва я хотела бы знать… правда ли… как говорят…