If you get me. Книга вторая. Если ты достанешься мне

Так просто без лишних вопросов, он давал мне понять, что он мужчина, который позаботится обо мне, он способен решать все проблемы, не спрашивая у меня; как я смогу зарабатывать, на ум приходят строки из Чейза: « Жёны не работают…, …так считают настоящие мужчины …». Находясь на распутье, пожимала плечами. Затем она встала, озадаченная, размышляла над разговором с Андреа, какое – то время, переминавшись с ноги на ногу, прошлась из одного угла в другой, что – то во всём этом её не устраивало. Но, не решившись ему написать, закрыла нетбук, проследовав к стене с выключателем, протянув руку к нему, нажала, в ожидании сумрачности…

Однако свет вошедшей луны, проникая в темноту комнаты, освещал нежным светом длинную полосу. Лунная дорожка, просачивалась серебром свозь прозрачную ткань, в колыхании штор с дуновением ветра, лилась на пол и казалась живой…

Из глубины комнаты доносилось сопение, тихое размеренное похрапывание пса, под эти звуки клонило ко сну. Погладив, «любимца», приоткрывшего на мгновенье глаза, она направилась в спальню.

Вскоре легла, прикрыла глаза, растворившись в фантазиях ночи, улетая куда – то во снах: А там; привиделся остров, окружённый водой, невысокий дом среди улицы с частных построек, она в доме каких-то людей. В тот момент её смутное представление говорило, что она на Сицилии, должно быть, на какое – то время Андреа ушёл, скорее всего, он на работе но, во сне она ощущает, что хочется покинуть всех его родственников, людей собравшихся в этом доме. Затем видит улицу, идёт, по дороге вымощенной камнем, вдоль особняков, увитых плющом, минуя небольшие проулки домов, предпринимает попытки в лабиринте построек найти дорогу, ведущую к морю. Вдыхая свежесть воздуха, с дуновением ветра, описывает круг за кругом незнакомые улицы…, она – не она, идёт и не может найти …, проснулась, с ощущением экзотической птички, томящейся за прутьями в клетке.

«Кошмар, кошмарные сны…, », – пронеслось в голове, при стуке клюва о клетку и крики птицы, проснулась затем окончательно. Слава богу…, что дома!

В приоткрытые веки ударил яркий солнечный свет, позднее утро, «вот так всегда», – собираясь с ответом Андреа, оттягивая: «Сначала выпущу неразлучника на балконе, ему время летать. И только затем…».

Всё утро беспокоило ощущение сна, ощутив предчувствие будущего…, эту грусть среди праздника, жизнь, подчинённая интересам круга итальянской семьи, одиночество, представлялось пространство замкнутой среды, удалённого острова, окружённого водами.

Погрузившись в раздумья: «Что в будущем, могло означать; возвращаться былое; как и в Москве, занимаясь абсолютно не тем, что тебе значимо: Чужие проблемы, условия жизни, постоянно отдаляли от среды поэтов, писателей, стремлений, чем грезилось с учётом, сложившихся обстоятельств…

На этих днях на творческом вечере, за обсужденьем проектов лондонской гильдии состоялось знакомство с одним членом союза писателей. Едва ли не сразу, писатель увидел в ней музу. «Я могла бы понять его, если бы, в таком роде поступило от скульптора, – такие этапы бывали и раньше но, такое откровение по отношению к ней, к писателю: «Как воспринимать, как констатив быть на вторых ролях? Он полагает, что столь гениален? А что женщина, не обладает писательским, независимым взглядом. Типичный, экспонентный мужчина, с присущими взглядами: мнящий, что женщине оказана честь, слыть его дополнением».

Взявшись за ручку клетки, которую перенесла на полированный столик балкона, открыла железную дверцу. Затем, прикрыв дверь в кабинет, Людмила принялась наблюдать сквозь окно: Вот Неразлучник, сделав по жёрдочке пару шагов, у отворённой дверки и в ту же минуту в стремительном взмахе крыльев взлетел, сделав дугу, сел, будто бы, он вглядывался в ясное утром окнами; сквозь зелень листвы пробивались лучи, пространство комнаты в эти минуты наполнялось теплом.

Уйдя на кухню, поставила на плиту чайник, а там окинула улицу: в низу, на дроге близ двухэтажного магазина, проезжал внедорожник. Удаляясь, тёмный корпус нарушителя тишины исчез, ускользнув за зелень листвы, заслонивший обзор и улица стихла: в межсезонье, немноголюдно; туристы нахлынут позднее, а пока мир безмолвия.

В перспективы окна, потянуло свежестью, превратившись вслух: улавливался гомон за окнами, пение птиц прерывалось редкими звуками; воркованием голубей, чириканьем. Гляди, чёрный дрозд шебаршит в прошлогодней листве, сойка спорхнула в сторону крон кипариса, а там, в крикливом пере кукушечка, рядясь в тёмное с ярким вкраплением, напомнив итальянскую модницу, присела на ветку и тут же гортанно сотворила: ку-ку и ку-ку.

Закончив завтрак, Людмила спустилась в лесочек у дома, немного погодя выгуляв пса, вернулась обратно, на кухне занялась готовкой еды, но мысли то и дело, возвращалась к письму итальянца, в не решаясь расстаться, она всё оттягивала.