ИГ/РА

— Иван Александрович? Здравствуйте.

— И вам не хворать, — ответил серьёзный голос на том конце провода, — С кем имею честь?

— Игорь Викторович Лазарев. Мне нужна ваша консультация.

— Да слушаю, но у меня есть только пять минут.

— Больше и не нужно. Расскажите мне о препарате Экстрадиол. Что это такое и для чего принимают?

— А вам зачем? — с насмешкой произнёс голос в трубке.

— Вы тянете ваши свободные пять минут, — съюморил я, а потом серьёзно сказал, — Мне кажется, моей жене назначили неправильное лечение, вот и хочу знать мнение со стороны.

— Дело в том, что у данного вещества широкий спектр действия. Обычно его назначают как поддержку перед ЭКО, вы знаете, что это?

— Да, догадываюсь. Но это не наш случай.

— Рак груди.

— Тоже не то, — «Наверное»: про себя подумал я, — Что ещё?

— Понимаете, Игорь Викторович, — сухо начал профессор или кто он там, — Тяжело давать консультацию по телефону. Я могу в общих чертах описать действие препарата, но, не зная диагноза вашей жены…

— Если я правильно понял, что это вещество замещающее эстроген или как–то так.

— Всё верно. Обычно такие сильные гормоны выписывают, если у пациента не работают железы их вырабатывающие. У женщин такие проблемы бывают при дисфункции яичников, воспалениях… — Иван Саныч начал перечислять мне то же самое, что я только что прочитал в интернете.

Я крепко зажмурился, слушая его в пол–уха и начал думать. Никаких толковых мыслей в голове не было, но кое–что вспомнилось.

— Иван Александрович. А если у женщины есть шрам внизу живота, о чём это может говорить?

— Кесарево сечение — первое, что приходит на ум. Но у вашей жены, я подозреваю, детей нет? — снова насмешливо спросил врач.

— Вроде нет, — промямлил я, раскачивая кресло, — А что ещё может быть?

— Любая операция по женской части, вплоть до удаления придатков и матки. Кстати, в последнем случае, если производится ампутация матки с яичниками, то выписывают именно экстрадиол для поддержания гормонального фона, — спокойно сказал голос.

Мне как–то резко стало нехорошо, и я ослабил галстук.

— А какие побочные эффекты в последнем случае?

— При гистерэктомии? О, там целый букет осложнений и побочных эффектов. Слишком радикальный метод, но иногда врачи к нему прибегают. Редко, но всё же.

— Так какие?

— Ну, при отсутствии матки и яичников, самый главный — бесплодие, сами понимаете. А за ним нарушение гормонального фона, вследствие этого депрессия, апатия, нервозность. Психическое состояние женщины очень зависит от гормонов, а эстроген — основной женский гормон. Конечно, синтетический аналог его заменяет, но… — он ненадолго замолчал, шурша бумагами, — Помимо психологических, можно отметить и физические: снижение либидо, нарушение секреции влагалища, болезненные ощущения во время половой близости…

Дальше я его уже не слушал, а просто смотрел в одну точку на столе и вспоминал события прошедших выходных.

Ольга не наслаждалась сексом, это было очевидно. Может быть ей было приятно в какой–то момент, но она не получала должного удовольствия, как обычно это бывает с женщинами. Я внезапно почувствовал себя уродом, как будто не я был прикован наручниками к кровати, а она. Но, с другой стороны, она же сама дала согласие. Зачем, если близость для неё что–то не приятное и уж тем более, болезненное?

Чёрт, я же замечал, что с ней что–то не так. Резкие перепады от раздражительности, до хладнокровного спокойствия, то шутливый тон, то какая–то всепоглощающая грусть в голосе.

Кто с ней это сделал? Молодая, красивая, умная женщина, без возможности родить и когда–либо ощутить радость материнства.

Ответ на этот вопрос подкрадывался откуда–то из дальних закоулков мозга. Я сжал телефон в трубке, и коротко отрезал продолжающему вещать Ивану Александровичу:

— Я вас понял. Спасибо за информацию.

Отключив телефон, я швырнул его на стол, и потёр лицо горящими ладонями.

Твою–то мать. Никогда в жизни я не ощущал такого настойчивого желания кого–либо убить. И не просто пристрелить, а задушить голыми руками. Проблема в том, что возможная жертва уже мертва.

Что же я наделал тогда, пять лет назад? Куда отдал сладкую и что с ней сделали? И главное — зачем? Для чего? Наказать? Проучить? Зачем так жестоко?!

Из груди вырвался тихий рык, и я уронил руки, а вместе с ними и голову на стол. Интерком противно пропищал, я не глядя нажал на кнопку селекторной связи.

— Игорь Викторович, — заверещала Илона, — Тимур Маратович здесь. Пропустить?

— Да, — устало ответил я, откидываясь на спинку стула.

За дверью послышалась возня, а потом громкий голос Тимура рявкнул на мою секретаршу:

— Ты совсем охренела, коза?! Мне ещё разрешение спрашивает.

— Тимур, заткнись! — крикнул я, подскочив с места и подходя к двери. Открыв её, я увидел трясущуюся Илону и Тима, пускающего искры ярости, — Илона, сделай нам кофе.

— Хо–хо–хорошо, — промямлила, заикаясь, она, — Я же не специально, вы не предупредили о визите, и я по правилам…

— Правила для клиентов, дура, — снова взвыл Агеев, — А я блять, партнёр и эту фирму открывал вместе с ним. Блондинка тупорылая, где ты её нашёл только, — продолжал бушевать Тимур.