ИГ/РА

Встретив взгляд тёмных глаз Агеева, она фыркнула и принялась нарезать овощи с особой яростью, звонко стуча по разделочной доске ножом. Тимур посмотрел на меня, удивлённо вскинув брови — в ответ я могла только пожать плечами.

— А мне он нравится, — небрежно бросила я, готовясь к очередному взрыву.

— Чем же? — удивлённо крякнула Илона.

— Ну, он сильный, волевой, преданный. Это большая редкость в наше время. И поёт неплохо.

— Ты мне больше не сестра, — прошептала она, уставив в меня кончик ножа, — Как он может тебе нравится? Он же страшный.

— Внешность — не главное. Главное, что у человека в душе. Игорь тоже страшный.

— Твой Лазарев красавчик, каких поискать.

— Нет, у него взгляд жуткий временами, — я рассмеялась и посмотрела на веранду.

Игорь взял в руки гитару, через секунду до меня донеслись первые аккорды, и я растянулась в улыбке — люблю такие вечера.

— Спойте «Кукушку» — крикнула я.

Тимур махнул рукой и улыбнулся. Гитара заиграла звонче, Игорь обернулся через плечо и подмигнул мне, крикнув в ответ:

— Как пожелаете, дамы.

Песен ещё ненаписанных, сколько?
Скажи, кукушка, пропой.
В городе мне жить или на выселках,
Камнем лежать или гореть звездой?
Звездой…

Невольно подпеваю, покачивая бёдрами в такт. Илона рядом со мной хмурится и качает головой, заканчивая с нарезкой салата и скидывая овощи в чашку.

Их голоса на улице сливаются, и они начинают петь громче. Тимур — звонко и мелодично, Игорь — чуть сипло. Я достаю противень из духовки и перекладываю мясо на большое блюдо — сегодня у нас свинина по–пекински. Для Тимура отдельно приготовила баранину — она дожидается своего часа в сковородке на плите, накрытая крышкой. Он не ест свинину — ислам обязывает.

— Ставь посуду на стол, — командую я сестре.

Та послушно подхватывает тарелки и идёт на веранду. Я несу туда салат и блюдо с мясом — Игорь сразу же перестаёт играть и перехватывает у меня тяжёлую тарелку, водружая её на стол. Подмигивает мне и возвращается к гитаре, подхватывая припев на пару с Агеевым:

Солнце моё — взгляни на меня,
Моя ладонь превратилась в кулак,
И если есть порох — дай огня.
Вот так…

Я провожу ладонью по его плечу и наклоняюсь, чтобы поцеловать в щёку. Пока Илона несёт столовые приборы я не могу удержаться, и тихо мурлычу ему на ухо:

Хорошо с тобой, да плохо без тебя…

Игорь громко смеётся, подмигивает мне и отставляет гитару в сторону. Я сажусь рядом, позволяя ему притянуть меня к себе и ловлю задумчивый взгляд Тимура, устремлённый на Илону. Он замечает, что я на него смотрю, и делает вид, что разглядывает что–то вдалеке.

Быстро переглянувшись с Игорем, мы одновременно дёргаем бровями в понимающем жесте, и он щекочет мой нос с широкой улыбкой на лице.

— Спорим, мы ещё погуляем на их свадьбе? — тихо шепчет он мне на ухо.

— Главное, не состариться к этому моменту, — так же тихо отвечаю я.

Эпилог

Все дороги приводят меня к тебе,

Дороги знают всё лучше, чем я.

И я не стану искать других дорог…

Виктор Цой

Тёплые ладони легли на мои плечи, и я не сдержала улыбку, когда он прижался ко мне в темноте. Убрав мои волосы в сторону, Игорь проводит носом по моей шее, а потом целует ямочку под челюстью, посылая электрические заряды по моей коже.

— Почему не спишь? — тихо говорит он, опуская руки на мои бёдра.

— Воды захотелось попить.

— Ммм.

— А ты? Опять кошмары?

— Угу. Проснулся, а тебя рядом нет.

— Ну, я здесь, — развернувшись, я обхватила его шею руками, привстала на цыпочки и поцеловала в губы, — Что тебе снилось?

— Одно и тоже, — вздыхает он, зажмурившись, — Ненавижу этот сон.

— Ты никогда не рассказываешь о нём. Почему он так тебя пугает? — шепчу я, прижимаясь к нему всем телом, желая прогнать грусть в его глазах и напряжённость в теле.

Игорь мягко улыбается, гладит меня по щеке и устраивает мою голову у себя на груди, сжимая в крепких объятиях. Я слышу, как бешено колотится его сердце в груди, и провожу ладонью прямо над ним — успокаивая.

— Просто этот сон… — говорит он, — Такой реальный. Наш дом, но тебя в нём нет. Гостиная совершенно пустая, как будто тебя и не было никогда. А когда ты появляешься, ты такая чужая… Ты ненавидишь меня.

— Я люблю тебя, и ты это знаешь.

— Знаю, но… Ты стоишь на этой же кухне, но не позволяешь к себе прикоснуться, — тихо шепчет он, — У меня ладони жжёт, а ты не подпускаешь к себе. Боишься.

— По–моему, ты слишком много думаешь, — улыбаюсь я, подняв голову.

— Думаю? — он приподнимает брови в удивлённом жесте и отклоняется назад.