Игги Поп. Вскройся в кровь

Галлуччи совершенно не нравилось ни в Мичигане, который он считал проклятой Богом дырой, ни в разваливающемся деревенском доме с людьми, к которым не испытывал особого доверия. Но приличия надо было соблюсти, тем более что к Рону Эштону он как раз относился неплохо и считал самым контактным и толковым. Так что он был рад, когда Рон устроил ему экскурсию по «Фан-хаусу», – пока дело не дошло до комнаты самого Рона. Ловкий смекалистый продюсер в дорогом спортивном пиджаке пришел в настоящий ужас от нацистских мундиров, книг про концлагеря, свастик, эмблем с молниями и фотографий различных зверств, которыми изобиловала территория Рона. Шокированный, он спросил Рона, почему тот так интересуется нацистами. На что Рон отвечал: когда он был маленький, мама мыла ему голову и сушила феном. «И в шуме фена – ффшшш, фффшшшш… – мне слышалось: Зиг хайль… Зиг хайль…»

Это, наверное, был типичный эштоновский черный юмор, но он окончательно выбил Галлуччи из колеи. Потом они сели послушать живьем пару номеров. По воспоминаниям Джеймса Уильямсона, Харви и Галлуччи были «в ужасе» от услышанного, но продюсер утверждает: музыка не сильно отличалась от прежнего материала, только ему было не до музыки. «Мне казалось, что я попал в страну психов, я ненавидел эту проклятую мичиганскую глубинку и мечтал оттуда выбраться. Первый альбом провалился – и что теперь, приниматься за второй? И, по-моему, я сказал там при них Биллу Харви какую-то гадость, типа: Cream по сравнению с этим Лондонская филармония, что-то такое сволочное сказал».

Отказ Галлуччи дал Биллу Харви полное право сказать Дэнни Филдсу, что в новом материале он «ничего не слышит» и следующий альбом The Stooges фирма выпускать не будет. Более того, 21 июня «Электра» потребовала возврата аванса в размере 10 825 долларов. По словам Джима Остерберга, Джек Хольцман чувствовал себя виноватым и даже подарил ему на прощанье фотоаппарат «Никон». Однако в это же время Билл Харви писал Дэнни Филдсу, чтобы все гонорары за концерты перечислялись напрямую в «Электру» в возмещение долгов. Как выяснилось позднее, Хольцман был заинтересован в продолжении отношений с Игги в качестве соло-артиста, но лишение всех заработков от живых выступлений было для группы смертным приговором. На концерты в конце июня – начале июля группа просто не явилась; последний концерт на озере Уомплерс Рон, Скотт и Джимми Рекка сыграли без Игги – вместо него пел Стив Ричардс из Ривер-Вью (Мичиган); что касается Джеймса, то он серьезно заболел гепатитом и поехал лечиться к сестре в Детройт.

Когда состав окончательно распался, Игги с наркоманской изворотливостью продолжал строить планы. Несмотря на то что «Электра» закрыла им банковский счет, он регулярно ходил из «Университетской башни» в магазин “Discount Records”, размахивая чековой книжкой. Стоявший за прилавком Стив Маккей что-то подозревал, но Дэйл Уотермолдер считал своего бывшего работника звездой и позволял ему обналичивать чеки. Так продолжалось дней десять, и каждый раз он забирал порядка двухсот долларов, пока банк не известил Уотермолдера, что все эти чеки, на общую сумму больше двух тысяч, недействительны. В конце концов пристыженный Джим Остерберг явился с отцом, который уплатил все долги и спас сына от уголовной ответственности.

В июле 1971 года Джим Остерберг нашел приют на Адэр-роуд у Миккельсенов. По словам друга семьи Гайаваты Бейли, Игги прекрасно устроился в их комфортабельном доме и, развалясь, как фон-барон, на диване в обнимку с Бетси, милостивым жестом позволял доктору Миккельсену зайти пропустить рюмочку. Гайавата, служивший в агентстве “Trans Love”, получил от Игги задание пригнать старый, некогда принадлежавший The Up фургон «Шевроле». Выполнив его, он был приглашен на стакан вина из миккельсеновского бара. Потом Игги сказал: «Вот что я хочу. Я хочу, чтобы ты поехал в усадьбу “Студжей” [то есть “Фан-хаус”] и забрал там кое-какие вещи. Я хочу, чтоб ты забрал: “Маршаллы”, “Эхоретт”, барабаны…»

Гайавата делает паузу. «Когда он посылал меня туда… он посылал меня распустить The Stooges».

Через пару месяцев «Фан-хаус» был снесен бульдозерами.

Солнечным днем мы с Билли Читэмом валяемся на лужайке в центре Анн-Арбора, над нами медленно расчерчивают небо самолеты, и Билли объясняет, как устроен механизм героиновой зависимости. Будучи ближайшим помощником Джона Адамса, он непосредственно наблюдал, как вещество постепенно вступает в свои права, овладевая группой и чиня разрушения. Сам он потом лечился красным вином – одним из множества народных средств для преодоления «сестры Морфин». Билли – задумчивый, спокойный, полного сложения человек, он с симпатией вспоминает Дэйва Александера («бешеный чувак, но клевый»), а также Томми «Зика» Зеттнера и его брата Майлза – оба пали жертвами «проклятого героина». Мы оба скорбим по “dum dum boys”, и, увы, через несколько лет мне предстоит узнать о преждевременной смерти самого Билли.