Иггинс и К°

Итак, мы осмотрели все помещения в доме. Куда же делась служанка? Я терялся в догадках. Окна второго этажа находились в двадцати метрах от земли, а на окнах нижнего этажа были железные решетки, вделанные в камень. Эльмиры Бурдон не было ни в погребе, ни у нее в комнате, ни в лаборатории, ни в замурованной комнате. Следовательно, ее не было в доме.

Но я же собственными глазами видел служанку в лаборатории! Как могла она выйти незамеченной? И тем не менее женщина исчезла, не оставив никаких следов!

Может быть, она убита? Но это маловероятно. Убить ее мог только Данблез, а он не производит впечатления убийцы. Да и где тут можно спрятать труп? Пол в доме и погребе каменный…

– Господин Данблез, я хотел бы задать вам несколько вопросов, – проговорил Понво.

– Я к вашим услугам.

– Быть может, пройдем в лабораторию?

– Да, там нам будет удобнее.

Мы прошли в лабораторию. Данблез сел за стол, предложив нам расположиться в креслах. Иггинс остался стоять у полок.

– Как давно служит у вас Эльмира Бурдон?

– Тридцать лет.

– Вы не замечали ничего странного в ее поведении? – Нет.

– Она часто покидала дом?

– Не знаю. Никогда не спрашивал отчета. От нее требовалось только своевременно подавать мне пищу.

– Она любила вашего сына?

Лицо Данблеза болезненно передернулось.

– Эльмира обожала его.

– Кажется, она вырастила его?

– Да.

– Когда вы видели служанку в последний раз?

– В одиннадцать часов утра.

– В одиннадцать часов! Значит, она исчезла между одиннадцатью и четырьмя часами?

Данблез пожал плечами.

– А сколько раз вы видели служанку вчера?

– В шесть часов утра, потом в одиннадцать и в шесть часов вечера.

– Значит, она подавала вам еду в обычное время? А после шести часов вечера вы ее видели?

– Простите, чуть не забыл. В восемь часов вечера она пришла в лабораторию, как это иногда случалось. Я работал, а она вязала, сидя в кресле. Мы обменялись всего несколькими словами. Эльмира просидела около часа и ушла.

– О чем вы говорили? Данблез заволновался.

Она беспокоилась о Жаке, а я ответил, что не верю в его виновность. Эльмира заплакала и поцеловала мне руку. Она крестьянка из глухой деревни. И обожала моего сына.

– Все это я уже знаю. Что служанка была у вас в лаборатории, что сидела в кресле, что поцеловала вам руку. Откуда? – удивился Данблез. Понво вместо ответа загадочно улыбнулся.

Данблез с минуту подумал, точно пытался найти ответ на свой вопрос, затем покачал головой. – Словом, я сказал вам все, что знаю.

– Мне остается выполнить еще одну неприятную обязанность. Я должен обвинить вас в вооруженном сопротивлении должностному лицу при исполнении служебных обязанностей…

– Вы правы, господин следователь.

– И немедленно арестовать.

– Я беспрекословно последую за вами, – с достоинством произнес Данблез. – Быть может, я был неправ, предпочитая свою работу удовлетворению вашего любопытства. Вы называете это сопротивлением. Что ж! Разрешите только заметить, что я ведь не какой-то уголовный преступник. В тюрьме я попусту потеряю время, а у себя дома я мог бы работать в ожидании суда.

– Сожалею, но вынужден настаивать…

– Я к вашим услугам.

Данблез надел пальто, шляпу и мы вышли. Понво передал его полицейским и приказал доставить в Париж.

Когда Данблез скрылся за поворотом дороги, я спросил следователя:

– Почему вы арестовали его?

– Потому что хочу обыскать дом, а Данблез мне мешает. Вчера Эльмира Бурдон была здесь, и я найду ее или ее труп!

Иггинс слушал ею с явным презрением.

4. Смерть Маркаса

Мы попрощались с Понво и ночным поездом вернулись в Париж.

Было раннее утро, когда такси довезло нас до дома Дальтона. Мы молча вышли из машины и проследовали в кабинет Поля. Иггинс по своему обыкновению расположился в кресле с трубкой во рту. По всей видимости, он не спешил делиться выводами, сделанными во время поездки в Букваль и осмотра дома Данблеза. Я ждал, что Иггинс объяснит, с какой целью списал названия на склянках, стоявших в лаборатории, пока следователь допрашивал Данблеза.

Итак, все продолжали молчать. Я был зол и готов бросить все это дело. Чтобы чем-нибудь занять себя, я подошел к окну. По улице шныряли газетчики, выкрикивая что-то бессвязное. Выпуск… Подробности… Кошмарное…

Открыв окно, я подозвал мальчишку и купил газету. В глаза бросился заголовок, набранный крупным шрифтом.

– Маркас мертв! – вскрикнул я.

Иггинс от неожиданности чуть не выронил трубку.

– Читайте! Газета сообщала:

«В Сантэ произошел драматический и таинственный случай. В камере Ренэ Данблеза внезапно умер инспектор Маркас.

Всем известно, что Маркас участвовал в расследовании убийства на вилле сенатора Пуаврье и капитана де Лиманду.

Сегодня Маркас отправился за Ренэ Данблезом, арестованным вчера за оказание сопротивления должностному лицу, чтобы привести его к судебному следователю. Сопровождавший Маркаса сержант Сальмон и охранник остались в коридоре.

Следует сказать, что устав запрещает инспекторам входить в камеру к заключенному – это обязанность охранника. Непонятно, почему Маркас пренебрег этим требованием.

Причины и подробности его смерти неизвестны, так как журналистов в тюрьму не пустили.