Игла

Леня театрально кашлянул в кулак и стукнул по двери, дав знак притаившемуся за ней человеку.

– …моего друга юности.

К ним навстречу молодцевато вышагнул высокий, крепко и ладно сложенный молодой человек в похожей мотоциклетной куртке, дополнительно расшитой нашивками с логотипами разных металл-групп. Точеные резцом черты, темные как смоль колючие волосы и обаятельная улыбка на тонких устах – таков был представленный ребятам новоиспеченный свидетель.

Сердце Марины встало в груди; хрустнули сжавшиеся в кулаки руки Игоря. Перед ними стоял Глеб, сошедший прямо с воспоминаний девушки.

Секунду неловкого молчания спустя Глеб нашел взглядом невесту, и его темные глаза расширились. Улыбка, которой он приготовился встретить избранницу своего давнего друга, моментально исчезла с лица.

В банкетном зале повисла такая оглушительная тишина, что эхо от нее поглотило рев проезжающих снаружи машин.

– Марина, – услышала она Игоря откуда-то издалека.

– Очень приятно, – выдавила девушка, с неподвижной улыбкой глядя Глебу в плечо. – Простите, мне надо в уборную. Я… мигом вернусь.

3

– Извините… О, бога ради, простите меня…

– Ничего, Марина, все хорошо.

«Не хорошо», – подумала Марина с раздражением. Ей не нужно было видеть лицо психотерапевта, чтобы понять, насколько она была противна этой женщине в такие минуты. Почти наверняка Екатерина Альбертовна ненавидела вторники, потому что каждый вечер того дня ее уютный, обложенный подушками диван превращался в койку тяжелобольного.

Марина не пролежала и пяти минут. Едва их разговор коснулся расставания с молодым человеком, как девушку начало рвать. Она никогда не обедала перед сеансами психотерапии, но желудок продолжал требовать избавления. От воды. От желчи. От болезненных воспоминаний.

– Дышите глубже, – проговорила Екатерина Альбертовна. Время консультации шло, а они не могли начать разговор как следует. Дрожащей рукой Марина накрыла тазик крышкой и, зажмурившись, вдыхала и выдыхала отравленный ее горем воздух до тех пор, пока не начала кружиться голова. – Помните: вы можете это сделать.

– Я могу это сделать, – повторила Марина. – Я могу это сделать…

На ее глазах закипали слезы: она не почувствовала за этими словами никакой силы. Женщина разглядывала девушку поверх очков-половинок со спокойствием хирурга, изучающего снимок операбельной опухоли.

– Почему вы плачете? – тем не менее спросила она.

– Потому что все это бесполезно, – простонала Марина. Силы ее покинули. – Мы уже месяц занимаемся, но я все еще «не могу это сделать». Мне все время плохо, работать не получается, меня скоро уволят… Я не могу есть. Я ничего не могу делать. Я вообще уже так больше не могу, – добавила она в сердцах и спрятала лицо в ладони.

– Не можете что?

– Так жить, – сказала Марина очевидное. Ее злила и выматывала необходимость проговаривать вслух каждую мелочь.

Екатерина Альбертовна секунду помолчала. Она отложила на журнальный столик планшетку, туда же – ручку, и, устроив одну ногу поверх другой, спросила так:

– Когда конкретно у вас начинаются приступы рвоты? Вы можете отследить мысль, от которой реакция организма неизбежна?

– Конечно. Это всегда происходит, когда я вспоминаю бывшего… молодого человека, – сказала Марина с заминкой и вновь сделала серию глубоких вдохов, выдохов и самоподбадривающих реплик. Обе женщины терпеливо ждали, когда ее язык отлипнет от нёба. – Стоит мне вспомнить о нем, как в носу встает этот… запах. Невролог назвал его фантомным. Запах поджаренного яйца.

На последнем слоге Марина опять склонилась над тазиком. Благо, успела приподнять крышку.

– И все-таки давайте внесем конкретику. – Екатерина Альбертовна подала клиентке стакан воды, когда тошнить ее стало больше нечем. – Чтобы свободно говорить о вас и ваших отношениях с бывшим, мы должны развести его и фантомные запахи по разным углам. На каком этапе отношений появился этот триггер? Когда вас вырвало от этого запаха в первый раз?

– Когда мы с Глебом расстались. – Марина утерла рот салфеткой, не глядя на женщину. – Простите. Мне так стыдно за себя. Этот человек не заслужил ни одной моей слезы после того, что сделал со мной и моим доверием. Это нечестно! – воскликнула внезапно взорвавшаяся Марина и ударила себя по колену. – Даже сейчас он не дает мне покоя, когда его уже три месяца как нет в моей жизни. Он там где-то живет, как жил, а я… на глазах угасаю.

– Вас очень задела измена, – покивала Екатерина Альбертовна, на сей раз с неподдельным сочувствием. Жалеть и ласкать своих клиентов она не имела привычки, но не всегда могла найти в себе силы так запросто рассматривать проблему Марины под микроскопом. – Кем он был для вас? Что это был за человек?

– Н-ну… На момент нашей первой встречи Глебу было двадцать три года, мне – двадцать два… Он не учился, но пришел на вечеринку в честь успешной защиты диплома выпускниками факультета дизайна, потому что был знаком с некоторыми моими…