Игла

— Не надо ее ругать, — жалобно попросил Владимир Борисович. — Во всем лишь моя вина. Сам ведь гоголем танцевал, хвост распустил, да сказками услаждал. Поначалу много врал, потом про любовь говорил, а когда уже все серьезно завертелось, закружилось, так сразу правду про жену и детей вспомнил. Она ведь по-настоящему полюбила меня. Так женщины врать не могут. Да и с ее внешними данными с замужеством просто не может быть проблем. Любить она хотела меня, хотя я для нее был самой большой проблемой.

— А я так и скажу своей Раисе Николаевне, чтобы отстала от меня и напрочь позабыла. Надо вот такой любви дождаться, как у тебя, — пошмыгал носом Саша. — А чего так жить, когда даже совсем не любишь? Сплошные страдания.

— Потому что в кабак ходят не за любовью, а за женщинами, — резюмировал Гриша.

— Товарищи, — вмешался в дебаты заместитель начальника. — Прошу слова. Все же сегодня мой праздник, а народ до сих пор трезвый. Наливайте, пьем за меня.

— Таких, как ты, всегда снимают. Вот только с одного места на другое. И еще неизвестно, с понижением ли, и где вам лучше, — не согласился Гриша. — Пьем сегодня весь вечер только за любовь. Ибо она нас мужиков превращает из простых самцов в человека с большой буквы.

Предложение Гриши всем очень понравилось. Даже возмущенному заместителю. Женщин он любил больше всего на свете. И мужчины дружно поднимали тосты за прекрасный пол, за Светланку и Светика-самоцветика, которые делают нашу жизнь не только прекрасней и богаче, но содержательней и осмысленней. Мы от них плачем порою, рыдаем, смеемся, но от этого еще сильней жить хочется, творить и мечтать. Спасибо вам, Светы, за эти дни и часы, которые порой ценятся дороже всей жизни. И пусть расстались навсегда, но светлые воспоминания будут светить тем ярким светом, что так необходим для полноты содержания смысла жизни.

5

Н Е С П О К О Й Н Ы Е С Н Ы

— А-а-а! — разорвал ночную тишину душераздирающий вопль, леденящий душу.

— А-а-а! — надрывался глас вопиющего, парализующий сознание и разум.

Испуганно закричали вороны, дремлющие на ночных деревьях в тишине и прохладе, попытался залаять ленивый пес по кличке Леша, да природная лень уговорила не тревожиться по пустякам. Сонный аэропорт легким шумом и гулом отозвался на странный шум вопящего. Проснулся и ночной сторож Алтыбай, неожиданно вспомнивший о своих прямых должностных обязанностях. И, прихватив ружье, заряженное холостыми патронами, отправился на осмотр охраняемого объекта. У него возникло желание обнаружить источник беспокойства.

С трудом освободилась из пут Орфея и синоптик Лариса, чуть не прозевав важный этап ночного дежурства — передачу синоптических наблюдений по инстанции. Она выскочила в легком воздушном платье из теплого помещения на улицу с сырым и немного прохладным ночным воздухом, на ходу окидывая сонным взглядом метеорологическую ситуацию, сочиняя текст информации. И скоренько помчалась на наблюдательный пункт обратно в тепло, мучаясь мыслью: и к какому это можно природному явлению приписать, сей ночной вой.

В холодном поту проснулся Миша, до смерти перепуганный криком неизвестного монстра. Долго он еще не мог понять автора и источник дикого вопля, законно подозревая, что сие явление могло случиться в его собственном сне. И тогда искать виновников с открытыми проснувшимися глазами было бы глупым и нелепым. Дрожащей рукой он нащупал на стене выключатель и на всякий случай зажег свет. Гриша уже не спал и тоже хлопал удивленными ресницами. Стало быть, кошмар не приснился. Теперь они оба недоуменно и перепугано изучали спальную обстановку, щуря от яркого света сонные глаза.

Поначалу Миша и Гриша долго смотрели друг на друга, молча требуя обстоятельных объяснений. Ничего не обнаружив в собственных лицах, они глянули на пустую Сашину кровать, возле которой некто запутался в одеяле и пытается найти выход на свет. Положение потерпевшего осложняло то обстоятельство, что субъект во сне проник в пододеяльник и теперь самостоятельно вряд ли выберется. Гриша подошел к шевелящемуся одеялу и вытряхнул из вороха тряпок Сашу, который продолжал махать руками и испуганно таращить глаза.

— Чего орешь, как боров при кастрации? — вернул Гриша Сашу в действительность и, сердито ухватив за плечи, оторвал от пола и усадил его на кровать.

— Приснилось, — отвечал второй пилот, виновато опустив голову в смущении за происшедшее. Да, вот такой конфуз случился, слегка опростоволосился.

— А приснилось то чего? — спросил сочувственно Миша уже успокоенным голосом. Дрожь в теле прошла, страхи и сомнения улетучились, и Миша был рад благополучному исходу курьеза. Теперь и ему самому стало слегка стыдно за пережитый ужас.