Игла в сердце

— В зале не горел, посуда со столов не убрана. Я открыла дверь и увидела… — Надя невольно сглотнула, — Алевтину Андреевну, хозяйку. Больше ничего не помню. Потом смотрю, Вячеслав Иванович, это ее муж, кричит: «Что случилось?» — и трясет меня. А я вроде как не в себе, голова кружится, перед глазами круги…

— Вы работали вчера?

— Работала. Полдня, а потом отпросилась. Хозяйка пришла в час дня, а я была до четырех и ушла, у меня мама в больнице. Мы вообще-то работаем до десяти.

— Вас здесь только двое?

— Нет, есть еще Рудик… Рудольф, но он в отпуске на три дня. Официант. По субботам и воскресеньям приходит помогать тетя Паша, делает бутерброды. Хозяйка тоже обслуживает. У нас только чай и кофе, ну и к ним всякие пирожные, пряники и шоколадные конфеты. Мы их закупаем на кондитерской фабрике. И бутерброды.

— Народу много?

Надя молчала, смотрела вопросительно.

— Клиентов много?

— Когда как. В выходные и на праздники очень много. Тут хорошее место, туристы. У нас всего пять столиков, три сидячих и два стоячих. Хозяйка хотела расширяться, но нужны деньги.

— Кто был вчера?

— Вчера?

— До четырех. Кто был здесь, когда вы уходили?

— Ну как… — Надя задумалась. — Парень и девушка, старушка… обычно приходит, я уходила, она еще сидела. Возьмет одно пирожное и одно кофе и сидит часами. — В голосе ее прозвучала досада. — А! Вспомнила! Иностранец еще был какой-то ненормальный.

— Почему вы думаете, что ненормальный?

— Ну как… В шортах, ноги длинные и тонкие, а сам в бабочке! Рубашка в клетку и бабочка. И кинокамера… или даже две висят на груди, и шикарная кожаная сумка, а на голове мятая кепка. Снимал, крутился, во все углы заглядывал, трогал руками кружки — вон, на полке! — она кивнула на полку. — Выпил три кофе и еще пирожных взял. Наше фирменное, «Бонжур», с ромом, потом эклер и буше. Все показывал, что класс, выставлял большой палец и смеялся. Как маленький, честное слово!

— Кого из постоянных клиентов можете припомнить?

Надя задумалась, и капитан отметил, что она не очень умна, а может, до сих пор в ступоре.

— Старушка, я уже говорила, потом из банка девочки забегают. Это постоянные. Потом еще Николай Ильич.

— Кто такой Николай Ильич? — разумеется, тут же спросил капитан Астахов.

— Все время ходит, музыкант из филармонии вроде, чуть не каждый день, прямо как на работу… — Девушка запнулась. — Вы только не подумайте, я ничего такого не хочу сказать. Ему хозяйка нравилась — аж расцветал весь и всегда цветочек принесет, похвалит платье или прическу. И еще говорил, надо тут вам французскую музыку для этого… Колорита!

— А он ей тоже нравился?

— Ну и она, конечно, такой деликатный мужчина, не то что…

— Не то что кто?

Надя пожала плечами, отвела взгляд.

— Кого вы имеете в виду?

— Ну, они не очень ладили в последнее время… — промямлила Надя. — Вячеслав Иванович… Вы не подумайте, он очень хороший, но что-то там с бизнесом, я слышала, хозяйка по телефону с ним ругалась, кричала, что не отдаст «Бонжур». Он вроде хотел продать, а для нее кафе… вообще! Как ребенок. Она даже плакала. Спрячется в подсобку и плачет.

— Как по-вашему, кто мог повесить табличку «Закрыто»? Почему она вообще висела? Вы сказали, кафе работает до десяти, расписание на двери…

— Ой, вы не знаете людей! Да кто ж его читает, расписание! А так — повесишь, что закрыто, тогда видят. Ну, там санитарный час, или привезли пирожные, а Рудика нет, ну и вешаем и запираем дверь на ключ. Кто повесил? Только хозяйка, а кто ж еще? — Она вдруг воскликнула: — О господи! — и закрыла рот рукой.

Кто еще? А что ж тут долго думать! Видимо, убийца, когда уходил…

— А ваш официант… Как вы сказали? Рудик?

— Ага, Рудик. Рудольф. Фамилия Носик. Это сын хозяйкиной подруги, учится в политехе. Ездит на скейте и все время с наушниками. Хороший, только посуду бьет. Хозяйка называла его «мужская сила», ну там принести, разгрузить, передвинуть. Он отпросился в поход, вроде на три дня.

Муж Вячеслав Иванович Лутак был растерян и напуган, пожалуй. Шарил руками по столу, путался и все время повторялся.

— Какие отношения? Нормальные… как у всех. У нас бизнес, три автозаправки и ремонт, у жены это вот кафе… Да, трудные времена, я предлагал продать, хотел расшириться, прикупить новое оборудование, но Аля не хотела… Ну я и отступил. Вы что, думаете, я мог Алю… Господи! Нет, конечно! Где был вчера во второй половине? На работе. До семи работал механик, Игорь, он видел… В семь ушел, и я до одиннадцати сам. Я раньше механиком работал, на хозяина. Были клиенты, но после восьми — никого. Вернулся поздно, перекусил на кухне, принял душ и завалился спать. Только утром понял, что Али нет дома. У нас разные спальни… Я храплю, Аля не может спать. Позвонил, она не ответила. Я сюда, а тут… такое. Аля на полу, Надя тоже на полу… — Говорил он монотонно, уставясь в стол, и все время облизывал пересохшие губы. На вопрос о подругах жены задумался. Потом сказал неуверенно: — Да я их особенно не знаю, ходили разные… Часто приходила Радда Носик, они еще в школе вместе учились. Аля взяла на работу ее сына, он студент, подработать на карманные расходы…