Игла в сердце

— Дрючин, ты себя слышишь? Да там все друг друга знают, не столица! Ты представляешь себе реакцию? Даже не думай. Пришел, сел в углу и молча слушаешь. Не забудь включить диктофон. Понял? Нам нужно понять, что он такое и чему их учит. И кто туда на данный момент ходит. Почувствовать атмосферу, понял? Слушай ушами и глазами, замечай мимику…

— Не учи ученого! — высокомерно ответил Алик. — Это элементарно. А что мне надеть?

— Костюм Снегурочки! О чем ты, Дрючин? Какая, нахрен, разница? Иди как есть.

— Может, смокинг?

— Ага, все в кроссовках, а ты как идиот в смокинге!

— Бизнес-элита, Ши-Бон! Это тебе не стадион.

— Иди в чем хочешь! — Шибаев потерял терпение. — Между прочим, уже семь. Давай в темпе.

— А если меня спросят, чего я ожидаю от семинара?

— Скажешь, застой в бизнесе и кризис среднего возраста. Нужен прорыв.

— Я скажу, что расстался с женщиной, которую любил.

— Скажи.

— А почему я с ней расстался?

— Она тебя не понимает. Дура попалась.

— Точно! — обрадовался Алик. — Не понимает и вторгается в мое личное пространство. Кроме того, дикая ревность. Даже детектива наняла, чтобы выследил. А у меня клиентки! Конфиденциальность и все такое. Очень неудобно получилось. А один раз вообще!.. — Алик увлекся, он размахивал руками, и лицо его горело вдохновением.

Шибаев только вздыхал, глядя на распоясавшегося сожителя…

…Он измаялся в ожидании Алика. Тот вернулся в половине двенадцатого. Швырнул папку на стол, упал на стул, дернул узел галстука.

— Ну? — не выдержал Шибаев.

— Ты знаешь, сколько с меня слупили?

— Ну?

— Двести баксов! За какую-то гребаную примитивную лекцию — двести баксов! Да я и без него все знаю! Это же рассчитано на полных дебилов с трехклассным образованием. А Пашка, скотина, не предупредил.

— Можно подробнее?

— Можно. Надо себя любить. Это раз. Надо себя уважать. Два. Быть твердым в достижении целей. Три. Не сворачивать с пути. Четыре. И так далее, до полного выноса мозга. Любой, кто прочитал в жизни хоть одну книжку, все это знает с детского садика. Не понимаю, какого черта они все туда рвутся! Примитив. Два часа одного примитива. И за это выложить кровных двести баксов?

— Кто был?

— Пять лузеров, считая со мной. Двоих знаю, один торгует стройматериалами, другой — ректор нашего педа. Представляешь? Ректор! Ему-то чего не хватает? Между прочим, преподает мораль и этику, не дурак вроде.

— Одни мужики?

— У прекрасного пола, как всегда, никаких проблем. За двести баксов можно пробежаться по лавкам. Это же чистой воды грабеж!

— Что ты сказал о себе?

— Да почти ничего. Там же потенциальные клиенты, мало ли. По мелочам, как расширить бизнес, как сделать привлекательную рекламу.

— И все?

— И все. Говорил в основном он. Валентин Петрович. Представительный мужик, тертый, самоуверенный, прекрасный оратор. Кажется, будто говорит только с тобой. Смотрит тебе в глаза и видит тебя насквозь. Явно брал уроки. Бархатные модуляции и доверительные интонации. Слушаешь и веришь. Веришь, что завтра все будет иначе, начнется новая жизнь, откроются новые горизонты, все в твоих руках. Бегать по десять кэмэ, холодный душ, овсянка, здоровый сон. Любовь к себе и чихать на окружающих. В гробу ты их всех видал. И прилив идиотского оптимизма. И только потом вдруг приходит в голову: а что же он такого сказал? Да ни хрена! И это за двести зеленых?! Примитивная промывка мозгов.

— Про семейную жизнь говорил?

— Не говорил. Да я все записал. Можешь послушать.

— Сколько вам промывали мозги?

— Примерно два часа.

— Вопросы задавали?

— Задавали. Один идиот спросил, как задавить конкурента.

— Что он ответил?

— Сказал, интеллектом. И заржал. Вообще нес всякую чушь.

— Ты его о чем-нибудь спрашивал?

Алик пожал плечами.

— Так, в общем, — в глаза Шибаеву он не смотрел.

— Дрючин, что ты ему сказал? — Шибаев почувствовал неладное.

— Ничего! Что я адвокат…

— Кроме этого?

— Ничего!

— Дрючин!

— Терпеть не могу твои инсинуации! — закричал Алик. — Ничего не говорил! Сколько можно цепляться?

— Ты сказал, что знаком с некоторыми его слушателями? Сказал? Ну?

— Ну, сказал. А что тут такого? Это же правда!

— Что он ответил?

— Ничего.

— Что значит ничего?

— Сказал, что не знает имен, они его не интересуют… — Алик по-прежнему не смотрел на Шибаева.

— И все?

— Все.

— Когда ты ему это сказал? Во время сеанса?

— После.

— То есть ты подошел к нему после сеанса и сказал, что знаком… Фамилии назвал?

— Назвал… кажется.

— Чьи?

— Кажется, Лутака и Дерюгина…

— Про куклу сказал?

— Что я, вообще? Нет, конечно.

— Вы были одни?

— Еще официант, принес чай.

— Вы пили чай?

— А что тут такого? Он пригласил меня задержаться и выпить чаю. Может, я ему понравился.

— О чем вы говорили?

— Да ни о чем, господи! Выпили чай и разошлись. Я сразу схватил тачку…

Шибаев рассматривал Алика в упор.

— Сколько времени?

— Что сколько времени?

— Вы пили чай!

— Минут десять-пятнадцать.

— Ты записал разговор?

— Нет, конечно. Диктофон после сеанса я выключил. Я тебя не понимаю, Ши-Бон, что опять не так? Устал как собака, голодный, выдержал два часа этой галиматьи, потратился… Не ожидал от тебя, честное слово! — Алик пошел в наступление.