Игла в сердце

— Ну как тебе… Знакомы, но не лично. Он был уверен, что убил меня. Сбил машиной. И он…

— Стоп! — приказал капитан. — Что значит знакомы, но не лично? Ты хочешь сказать, что он уже пытался тебя убить? Что это он сбил тебя машиной? С какой радости?

— Пытался. Но я понятия не имел, кто и почему. А когда он стал переживать, что не сумел с первого захода, так как теперь придется убивать опять, а это против его правил, я понял. Но уже, говорит, не машиной, а замуровать в стену, чтобы помучился, и наверняка.

— Чем же ты его так достал?

— Это из-за Виты, — ответил Алик. — Оказывается, экстрасенс — ее отец. Видел их вместе, ревность взыграла…

Шибаев пожал плечами.

— Он хотел увезти Виту, а я мог помешать. Возможно, Дрючин прав, ревность взыграла. Говорят, отцы ревнивы.

— Экстрасенс — отец Виктории Зубарь? — удивился капитан. — И вы не знали?

— Нет, конечно. После чая с Дрючиным он понял, что я подозреваю его в причастности к смертям «старых» жен. Похоже, Дрючин убедил его, что я вот-вот раскрою дело. — Алик сделал протестующий жест. — Кроме того, я свидетель, так как смогу опознать его в курьере, напавшем на Борисенко. И он сделал вторую попытку. Теперь со стеной. Кстати, Борисенко жив?

— До сих пор в коме. Ты считаешь, что Борисенко пытался убить экстрасенс? А мотив?

— Он собирается убить всех вдовцов, — сказал Алик. — Они его клиенты и свидетели.

Шибаев и капитан посмотрели на Алика, переглянулись.

— Вряд ли, он собирался уехать из города, — возразил Шибаев. — Мотив… Точно не знаю. Я не думаю, что Борисенко ходил на его сеансы, иначе он побоялся бы выдать себя за курьера. Инга оговорила Виту, а Борисенко промолчал, может, это… Не знаю. Обида за дочку.

Алик открыл рот, собираясь поделиться своей уверенностью, что у Виты и Борисенко был роман, и поэтому мотив — не обида, а ревность, но наткнулся на предупреждающий взгляд Шибаева и закрыл рот.

— Значит, тебя он в первый раз из-за дочки, а во второй — потому что слишком близко подошел к его бизнесу? Так?

— Да. Я шел от доктора Лемберга, он высунулся из окна машины и спросил, как доехать до центра. Предложил подвезти.

— Что ты делал у Лемберга?

— Пошел спросить, можно ли заставить убить под гипнозом. В силах ли лектора внушить аудитории, что можно убить.

— Ну и?…

— Нельзя. И тогда я вдруг понял, что убивают не мужья, а экстрасенс. Он вытаскивал из них подробности их семейной жизни и предлагал помощь. Возможно, вытаскивал под гипнозом, как из Дрючина.

— Опять? Сколько можно! — возмутился Алик.

— Да ладно, Дрючин, я же не в укор. У него действительно дар, никто бы не устоял. Страшный человек. Скажи спасибо, что остался жив. Экстрасенс-убийца. Убивал — тем и кормился. Маскировал убийства под случайные смерти. И как только я понял, он меня тормознул. Как почуял. И сразу провал. Прихожу в себя, ничего не понимаю. Думаю, что за хрень… Кто это? Сначала не понял, что это он спрашивал дорогу. А он расхаживает туда-сюда, смотрит на меня, а я шевельнуться не могу, и жажда страшная. А он перья распустил, говорит, не в моих правилах умыкать таким экзотическим способом, уж извините, но очень нужно поговорить, так как ваш друг, адвокат Дрючин, уверен, что вы почему-то считаете, что я имею отношение к смертям каких-то женщин, и что бы это значило. Извольте объясниться.

— Сволочь! — с чувством прокомментировал Алик.