Игнат, его милая родина (CИ)

-- В ураганный ветер, сильный шторм, когда команда страдала от морской болезни, лежала пластом по каютам на койках, он приносил к штурвалу из камбуза для себя пищу. Принимал тёплый из морской воды душ и заступал на свою бессрочную, пока не утихнет шторм, вахту. Всех отправлял отдыхать. Чем сильнее шторм, тем больше ел и чаще принимал душ. Жалел всех и не щадил себя, -- вспоминал Игнат брата и то, что помогало ему вынести все испытания на уровне физических возможностей. -- Чувство ответственности и борьба со штормовым морем не подпускали к нему морскую болезнь даже в мыслях.

Ульянович представил жизнь парня в постоянном напряжении, заботах и труде. Вздыхая, с сочувствием заметил:

-- Человек без детства, дитя войны.

-- Были и у него детские шалости, но уже на другом уровне. Мог подойти на шхуне к эсминцу, пришвартоваться к нависшему высокому борту корабля и тихо, на глазах у вахтенного, срезать кранцы корабля, -- смеялся Игнат. -- Я часто вспоминаю свои увольнения в Севастополе. Куда и к кому пойти в городе? Первая мысль: На корабль к брату. Вот там с его проказами и познакомился.

-- Неужели можно незаметно подойти и пришвартоваться к военному кораблю? -- с недоверием переспросил Ёлкин.

-- По разнарядке каждый день шхуна в определённые часы к боевым кораблям привозила продукты, -- Игнат объяснил казавшийся странным случай. -- Поэтому внимание к ней было обычным.

-- Как ты относился к таким "шалостям"? -- интересовался Ульянович. -- Ты же из военно-морского корпуса.

-- Я ему напомнил, что за такие проделки на корабле будут разборки: будут искать, кто прозевал и куда делся штатный корабельный реквизит.

Ёлкин надеялся услышать очередную занимательную историю, спросил:

-- Вернули же тихо, да так, что никто и не заметил? Иначе был бы скандал. Интересно, как можно тайно на газах у боцманской команды обратно вернуть, в полном смысле слова, подсунуть имущество?

-- Брат сказал, что на шхуне свои кранцы давно от частых швартовок к военным кораблям, от удара о корпус бортом износились. А на эскадре такого добра, вдобавок ещё и неучтённого хватает. Никто не обратит внимания. А за службу "спустя рукава" на эскадренном миноносце вахтенному матросу не помешает посидеть без берега. Такой был характер капитана, -- Игнат в нескольких ловах обрисовал отношения моряков в забавных обстоятельствах.

-- Потом, после таких проделок отправлялись на берег, как пираты посещали подвальчик, заведение для моряков? -- воображение Ульяновича рисовало кортики, погоны, ордена, цыган с песнями. Так и не иначе он представлял развлечения бывалых моряков на берегу.

-- Он был трудяга. У него всегда были рабочие будни, в дни моих увольнений с ним ходили к хозяйственным пирсам, по севастопольскому рейду в бухты к кораблям. Иногда, для разнообразия, чтобы я не забыл азы рулевого, ставил меня у штурвала, а потом, показывая на след за кормой, смеялся и говорил: "Ты идёшь, как пишешь".

Ёлкин думал: "Что бы это значило?" Не найдя ответа, спросил:

-- Это хорошо?

-- Зигзаги всегда плохо, -- вспоминая разговор, улыбаясь, добавил словами брата: -- Море всегда рисует характеры. У одних твёрдый, волевой, у других пока только школярский.

-- А у меня? -- спрашивал я.

-- Пока никакой, -- смеялся брат.

Ульянович был удивлён:

-- Чтобы выдержать такую нагрузку, нужна подготовка, постоянные тренировки. Где он брал на них силу и время?

-- Сама работа была постоянной тренировкой. Поэтому призовые места его не обходили, однажды я выступал за его корабль -- первое место.

-- Какой вид? -- спросил Ёлкин.

-- Шлюпочные гонки, мы выступали без тренировки, командной подготовки, -- ответил Игнат.

-- Это традиция. А ещё что? -- спросил Ёлкин, не ожидал услышать что-то ещё от постоянно занятых работой людей.

-- Бой на штыках, второе место по Севастополю, -- вспоминал Игнат схватки с профессионалами.

-- А почему не первое? -- шутил Ёлкин, потому что в такую удачу верить всё равно, что в сказку.

-- Мой непосредственный командир очень просил проиграть ему поединок.

-- Такое и у вас бывает?

-- Такими у нас бывают только экземпляры, -- жестко заметил Игнат. Морские традиции исключали подлость и сделки с собственной совестью.

-- Братом тебе можно гордиться, -- проговорил Ульянович.

-- Когда мне идти дальше становится трудно и для этого нужна помощь, хотя бы отдых я вспоминаю его поступки. Они для меня яркие, все в солнце. Сразу становится легче идти, откуда-то появляется физическая сила, которая принимает на себя мои проблемы, -- восхищался Игнат братом.

-- Он женат? Если нет, такому человеку подругу мы всегда найдём.

-- О себе его жена всегда говорила гордо, себя считала частицей мужа: "Мы капитаны!" -- перед глазами образ жены брата, её гордая улыбка, задорные улыбающиеся глаза. После таких её слов трудно было не поверить, что это не она прокладывала путь кораблям.

-- А у меня за кормой ровная дорога! Не то что у некоторых на воде, а если и качает, то ради удовольствия, -- засмеялся Ёлкин.

-- Рискнём на Полуозерье? -- под его хорошее настроение ещё раз предложил Игнат.

-- Ты что, большой воды не видел?