Игнат, его милая родина (CИ)

Извиваясь волнами, осока напомнила ему море, которое перебралось на сушу и здесь продолжало свою грозную песню. Ему казалось, что эхо волн далёкого океана поднялось в небеса, осмотрело землю и опустилось в полюбившемся месте.

-- Расскажите, где это. А заодно перекусим и отдохнём, -- предложила Андриана, усаживаясь на поваленное ветром бревно. -- Что за страна с таким удивительным названием города? Догадалась. Искали уголки подальше, чтобы вас никто не отыскал, потому что находились в розыске.

-- Был по служебным делам с товарищем в Чили в период правления великого демократа того времени Сальвадора Альенде.

Андриана представила загадочную красоту тех мест. Если горы, то обязательно со снежными вершинами, если реки, то только горные с холодной и чистой от таяния ледников водой. В них в тёплой неге не полежишь. Зная запросы туристов в путешествиях, поинтересовалась:

-- Погода не подвела?

-- Климат там от умеренного до тропического, довольно своеобразный. Погоду определяют горы и солнце. Открытий для себя не сделал, но увидел многое, особенно в отношениях людей. В пустыне ветер дул заунывно, как будто перед бедой, волком выл. Иногда бывало даже жутко, особенно ночью.

-- Ночью люди спят, а не болтаются повсюду. Вас-то чего в пустыню занесло? --недоумевая, спросила Андриана.

-- Ночь там, как во всех местах, расположенных близко к экватору, наступает сразу. Вот мы с товарищем и решили, чтобы не сбиться в пути, в сумерках прогуляться по тем местам, до темноты разгадать тайну. Вышли за городок и направились в пустыню. Выходили засветло, хорошо различали строения. Я думал: "Почему люди с удивлением смотрят в нашу сторону?". Уже за городком нас настигла ночь. Только очутились за строениями, как из виду мгновенно пропали последние редкие жители, как будто растаяли в сумерках или спрятались среди скалистой породы. Неожиданно, как будто из-под земли, появился ветер. Послышалось какое-то завывание. Чем дальше от городка, тем страшнее вой. Местами он пропадал.

-- Слышала -- ветер где-то зарождается и налетает сразу. Загадку его появления до сих пор не представляю. Может быть, оттого, что вижу в нём только мистические силы -- его приход представляется мне вместе со злом. Не люблю жуткие картины. А кто там, кроме местного населения, живёт, янки? -- перебила Андриана.

-- Много кто, есть и соотечественники.

-- Интересно, как они туда попали? Белогвардейцы? Нет? Их дети? Переселенцы? -- рассуждала Андриана.

-- Мы видели группу власовцев, -- сказал Игнат.

-- Смелое утверждение. Почему решили, что это были они, а не местные жители? -- удивилась.

-- Об этом нам сказала переводчица. Не хотела для нас и для себя неожиданных неприятностей, -- объяснил Игнат.

-- Как им там? Скучают по родине? Вы разговаривали?

-- Никто ни к кому не подошёл, -- ответил Игнат.

Только теперь, после вопросов Андрианы подумал: "Почему мы не подошли друг к другу? Ведь общение, беседа нас ни к чему не обязывали. Наоборот, многое бы узнали, если бы услышали о себе суждение когда-то настроенных против нас военных". Теперь обязательно поговорил бы, ведь никто друг другу ничего не должен и ничем не обязан. Игнат до сих пор не забыл человек двадцать празднично одетых мужчин выглядевших старше его по возрасту. Они внимательно смотрели на них, видимо, надеялись на разговор, иначе у дороги так просто не стояли бы.

-- Зря, оплошали. Сейчас специально ведутся передачи для соотечественников, оказавшихся по каким либо причинам за границей. Вы слышали хотя бы одну такую передачу?

Игната всегда поражало, с какой неподдельной нежностью и любовью к родным местам ведут беседы дикторы. Кивнул головой. Сказал:

-- Я помню те передачи.

-- Столько лет прошло, как разъединила война. Уходят в прошлое годы, меняются обстоятельства, выводы.

Будто кто-то неожиданно напомнил Игнату: "Но не меняется человек". Вспоминая, мог добавить: "Интонация голоса не меняется точно. По разговору можно вспомнить повадки и наклонности, характер человека".

-- Для кого как, -- заметил в сомнении.

-- Я до сих пор не знаю, в чём их вина, одни секреты, -- стараясь разобраться в этом, спросила Андриана.

-- Кто попал в плен, а потом вырвался из него, всё равно навсегда остались по ту сторону. Репрессивный аппарат сделал их людьми другого сорта.

-- Всё-таки много же людей возвратились, -- заметила.

-- "Возвращались". Унижения, истязания. Кто чист перед народом, всё равно тысячу раз подумал бы, прежде чем идти в Смерш. Оттуда можно выйти в лучшем случае подранком.

-- Как всё происходило, мне трудно понять, -- проговорила Андриана

-- В первые недели войны в лесах под Уллой находились тысячи красноармейцев, и даже мелкие формирования, -- вспомнил Игнат один из услышанных в тех местах рассказ. -- Один лейтенант встал на возвышение и стал призывать организовываться поротно, побатальонно, выходить из окружения, прорываться. Не проговорил он и пяти минут, как другой офицер его тут же застрелил.

Так закончил он невесёлый рассказ, который для него стал эпопеей.