Игнатий Лойола

Пожалуй, именно нищие первыми угадали тайную мечту Иньиго о святости. Уж больно необычно он вел себя. Когда ему подавали, он твердо отказывался от мяса и вина, и даже то немногое, что брал, старался разделить с больными из госпиталя Санта-Лусия, куда его поселили из-за проблем со здоровьем.

Аскетизм в пище открыл перед ним новые неизведанные возможности изменения сознания. Однако ему оказалось недостаточно того ощущения легкости и просветления духа, о котором знают все постившиеся. С фанатизмом неофита, помноженным на баскское упрямство, Лойола начал ограничивать себя еще сильнее — уже не только в пище, но и во сне. При этом он ежедневно молился не менее семи часов в день. Остальное время посвящал посещению богослужений и чтению Евангелия. Разумеется, при таком режиме довольно скоро у него начались галлюцинации.

Возможность расширения сознания интересовала человечество во все времена. Первобытные колдуны, впадавшие в транс, шаманы, поедатели кактуса пейота, хиппи, принимающие ЛСД. В христианстве известны визионеры и люди, впадающие в религиозный экстаз. Однако подобные опыты, даже без привлечения наркотических веществ, всегда ограничивались властями или осуждались общественным мнением. Слишком уж тонкой оказывалась грань между мистическим опытом и безумием. А в случае удачи человек мог обрести неожиданную силу и смешать фигуры в устоявшейся политической игре, как это было с Жанной д’Арк.

Поэтому выход в мистический космос обычно допускался лишь в двух вариантах: либо дозволенно, в строгих рамках официальной традиции, когда сознание расширяли под руководством опытного гуру, старого шамана, либо на страх и риск практикующего, но уже без общественного одобрения рискованных экспериментов. Второй вариант загонял мистику в гетто, обвиняя ее адептов либо в ненаучности, как в наши дни, либо в ереси, как во времена Средневековья. Не стоит считать, будто ересь преследовалась только официально, сверху. Простой народ относился к инакомыслящим порой гораздо радикальнее, чем власти. Историки знают немало документально засвидетельствованных примеров, когда те, кого Церковь не признала еретиком, погибли в результате народного самосуда. Те, кто чересчур усердствовал на пути просветления, вступали на скользкую тропу.

Очень интересно, как дошел до желания «расширения сознания» Лойола. Навряд ли он имел понятие о какой-либо мистической традиции, даже почти наверняка не имел. Он принадлежал к богатому и уважаемому баскскому клану. Ничего экстраординарного в семье не происходило, за исключением легенды о рождении Иньиго в хлеву, которую, вероятно, его почитатели создали уже задним числом. И его устремления к святости скорее шокировали родственников, чем стали предметом семейной гордости.

Вспомним весьма хаотичное образование молодого идальго. Латынь он понимал с трудом, зато освоил в совершенстве бульварную литературу своего времени — многочисленные рыцарские романы. На этом сомнительном знании главным образом и строился его духовный путь манресского периода, если не считать несколько душеспасительных книг, подсунутых благочестивой невесткой. Разумеется, наш герой беседовал со священниками. Даже избрал себе духовника — монаха Гальсерана Перельо, жившего в доминиканском монастыре неподалеку от странноприимного дома. Время от времени он задавал вопросы другим служителям церкви.

Судя по всему, они не были готовы к детской непосредственности бывшего вояки и повесы, не имевшего никакого понятия о богословии. В «Рассказе паломника» описан его разговор с пожилой женщиной, известной «всей области как служанка Божия». Выслушав размышления Иньиго, она сказала: «О, пусть Господь мой Иисус Христос соблаговолит ради меня однажды явиться Вам!» Как ни странно, Лойола воспринял эти слова буквально и сильно испугался.

Но его собственная харизма, помноженная на баскский характер, оказалась сильнее всех тех, кто мог бы стать его учителем. Позднее в правилах своего ордена он будет особенно подчеркивать необходимость духовного руководства для проходящих «Духовные упражнения». Но сейчас, в Манресе, главное он постигал не из людских уст, а в каменистом гроте горы, спускающейся к реке Карденер.

Итак, доведенный до нервного истощения голодом, бессонницей и непрерывными молитвами, Иньиго начал слышать голоса духов. Это не было для него новостью — Пресвятая Дева с младенцем Иисусом уже являлись ему во время исцеления от ран. Поэтому к духам Лойола отнесся как к подтверждению правильности выбранного пути. Подобно наркоману, он «подсел» на общение с потусторонним миром и разрушал свое здоровье, пытаясь продлить желанные «контакты».

Так же как у наркомана, яркая радость первых дней «расширенного сознания» быстро сменилась у него мрачной ломкой сомнений. Сравнение вовсе не фигуральное. Резкие перепады настроения, тоска, суицидальные мысли четко фиксировались им самим. Вот цитата из «Рассказа паломника»: «Покуда его обуревали такие мысли, на него многократно, со страшной силой, находило искушение выброситься из широкого отверстия, которое было в этой его комнате».