Игнатий Лойола

По размеру этой милостыни можно предположить, что венецианский соплеменник разочаровался в «божьем человеке». Вероятно, он был неприятно удивлен, снова увидев его в Венеции. Ведь несколько месяцев назад нищий баск покорил его именно своей безудержной яркостью — и нельзя было не поверить, что он станет звездой среди миссионеров Святой земли. Кто бы отказался помочь герою, возможно, будущему святому мученику? Теперь же, после иерусалимских унижений, Иньиго предстал перед своим благодетелем без ореола грядущей славы, как обыкновенный нищий неудачник. Именно сейчас паломник нуждался в поддержке гораздо больше, чем перед путешествием. Но таковы люди: Иньиго, потерпев поражение в Святой земле, очень многое утратил в глазах своих прежних доброхотов.

Что же произошло дальше? Отец Кандидо де Далмасес пишет: «Поскольку он (Лойола) не видел причин далее задерживаться в городе лагун, он отправился в Геную, чтобы сесть на корабль до Барселоны».

В «Автобиографии» можно прочитать примерно то же самое: «После того как означенный паломник понял, что воля Божия была в том, чтобы он не остался в Иерусалиме, он всегда ходил, размышляя о том, quid agendum (что делать — лат.), и в конце концов склонился к тому, что некоторое время ему нужно поучиться, дабы он мог оказывать помощь душам, и решил идти в Барселону. Поэтому он отправился из Венеции в Геную».

А вот вариант из книги Александра Быкова, изданной в дореволюционной России в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым[36]: «В нескольких диспутах, на которых он (Лойола) смело выступил, его унизили, осмеяли и опозорили, доказав целым рядом доводов и цитат, что он круглый невежда, которому нужно не проповедовать Слово Божие, а сесть за букварь. У сконфуженного рыцаря Святой Девы открылись, наконец, глаза…» И там же: «Неуспех его посланничества происходил от двух причин: он был вполне необразованный человек и действовал до сих пор один; следовательно, ему необходимо получить научное образование и создать духовное братство, воинствующее во славу Божию.

Таким образом, в Венеции пришла Лопецу[37] впервые мысль об ордене иезуитов, а не в пещере подле Манресы, как уверяет не в меру усердствующий биограф Лопеца, иезуит Рибаденейра, старавшийся доказать, что чуть ли не со дня рождения предназначение великого человека было ясно до очевидности».

По тону книги видно несколько отрицательное отношение автора к иезуитам. К тому же в тексте допущены ошибки, например, чуть далее процитированного отрывка Быков утверждает, что Лойола «…нашел необходимым возвратиться в Испанию, а именно в Барселону, в которую не мог попасть по причине чумы два года тому назад, то есть при бегстве из замка Лойола». При этом существуют документы с процесса беатификации святого Игнатия, доказывающие его присутствие в Барселоне в данный период.

Тем не менее мы склонны согласиться с версией Быкова о крайне неудачном участии Лойолы в богословских диспутах в Венеции в начале 1524 года. Эта версия очень логично сочетается и с характером нашего героя, и с бесспорными фактами его биографии.

«Народная», «детская» вера, которую ощутил в себе Иньиго сразу после своего обращения, очень плохо уживается с менталитетом образованного книжника. Лойола никогда и не являлся книжником, несмотря на свою любовь к чтению. Романтически настроенный на подвиг, да еще и узревший только что целую серию видений, — в таком состоянии человек редко бывает готов согласиться с собственной необразованностью. И не просто согласиться, а смиренно сесть за школьную скамью рядом с детьми, как сделал наш герой чуть позже. Значит, что-то или кто-то очень сильно повлиял на него. Навряд ли это был Маркос де Сал одно, францисканский провинциал. Одного человека не хватило бы на такого упрямца, как Иньиго. Имеется еще одно неявное указание на эту версию. «Рассказ паломника», в котором так подробно описывается ход мыслей главного героя, стыдливо молчит, не объясняя, отчего духовидец и собеседник высших сил спешно бросился восполнять пробелы в образовании. Просто так вот: ходил взад-вперед по Венеции «…и в конце концов склонился к тому, что некоторое время ему нужно поучиться, дабы он мог оказывать помощь душам».

До сего момента поступки Иньиго были продиктованы логикой, пусть иногда и не вполне здравой, на наш современный взгляд. Здесь же ее нет. Понятно, что раз Господь не благословил паломника проповедовать в Святой земле, надо возвращаться и приниматься за просвещение заблудших грешников в Европе, как он уже делал в Барселоне и на губернаторском корабле. Но при чем тут образование?