Игнатий Лойола

Брат Льевен, прочитав записи, «крепко их похвалил и попросил паломника оставить ему копию, что тот и сделал». Инквизиция официально вынесла одобрение «Духовным упражнениям», но Иньиго это не устроило. Ведь подобная история с подозрениями, судом и оправданиями уже случалась с ним, причем не один раз. Пускай его всегда оправдывали, а свои тюремные злоключения и страдания он посвящал Господу, но мазохистом-то Лойола точно не являлся. И тратить силы и время на постоянные разбирательства ему совершенно не хотелось.

Поэтому Иньиго потребовал у Валентена доведения процесса до логического конца. Если есть доносы, пусть состоится официальный суд и инквизиция официально же подтвердит, что в литературном труде магистра Игнатия Лойольского не обнаружено ничего ошибочного или еретического. Льевен, испугавшись большой мороки, отказался от такой идеи. Тогда упорный Лойола пришел к инквизитору вместе с нотариусом и настоял, чтобы слова Валентена Льевена об отсутствии претензий у святой инквизиции к магистру Лойольскому и его друзьям были тщательно запротоколированы и засвидетельствованы. Лишь после этого он успокоился и начал готовиться к отъезду. Стоит заметить, что услуги нотариуса, а тем более «выезд специалиста» стоили в Париже недешево, но Лойола решил, что этот шаг положительно необходим.

Глава двадцать первая ПРОРОК В СВОЕМ ОТЕЧЕСТВЕ

Вернемся к здоровью нашего героя. Страшные желудочные боли мучили его всю жизнь, заставляя иногда проводить по многу дней в постели. К сожалению, диагностика в XVI веке оставляла желать лучшего, и определили болезнь святого Игнатия лишь после смерти, произведя вскрытие. Всю жизнь он страдал вовсе не от желудка, а от холелитиаза — желчнокаменной болезни. Сейчас одной из причин ее возникновения считают резкое снижение массы тела. Это как раз подходит для случая Лойолы, который до своего обращения был аристократом и гедонистом, а потом принялся морить себя голодом с упорством, достойным лучшего применения.

Несмотря на тяжелую запущенную болезнь, Игнатию удалось прожить довольно долгую жизнь — более шестидесяти лет[47], причем прожить крайне активно.

Но в 1535 году здоровье будущего святого находилось в глубоком кризисе. Врачи, отчаявшись вылечить его, поддержали советы друзей поехать на родину. Вдруг родной воздух поможет? Да и климат Парижа не считался особенно здоровым.

Вполне возможно, лекари просто решили сбагрить безнадежного и нищего больного с глаз долой. А вот соратники Лойолы очень обрадовались этому решению. Сами они совершенно не собирались возвращаться в Испанию и попадаться на глаза своим родственникам. Но кое-какие семейные дела нуждались в решении. Поэтому будущие иезуиты поручили их своему наставнику — в конце концов, он ведь нес ответственность за тех, кого обратил.

Одобрил решение врачей и сам Игнатий. Более того, он начал собираться в дорогу с огромным энтузиазмом, превозмогая боль, и она, словно испугавшись, немного отступила. Лойола нигде не упоминает причину, по которой он вдруг так сильно захотел увидеть родные места. Невозможно предположить, что его вдруг охватила ностальгия. Это шло бы вразрез с его собственным учением, в котором все чувства строго подчинялись общей идее служения Господу. Его секретарь Поланко высказывает предположение, очень похожее на истину: «Игнатий хотел провести какое-то время в Аспейтии, чтобы апостольскими делами исправить тот дурной пример, который подавал в юности»[48].

В юном возрасте наш герой святостью не отличался и даже попал в тюрьму за какое-то «озорство», скорее всего за пьяную драку. Правда, нельзя сказать, что подобные «мужские забавы» сильно портили людям репутацию. Лойолу уважали на родине. Когда он собрался уйти из дома, старший брат просил «не оставлять народ, который на него надеется». Да и прекрасное отношение герцога Нахеры, готового взять почти калеку на хорошую должность поручика, не подлежит сомнению.

В общем, репутация Иньиго Лойолы на родине вовсе не считалась запятнанной, несмотря на грехи юности. Только она не вписывалась в биографию Игнатия, будущего святого, которую он сам создавал столь же непреклонно, как когда-то отстаивал Памплонскую крепость. Поэтому он так спешил появиться на родине в новом обличье.

Будущие иезуиты договорились встретиться в Венеции. Лойола должен был приехать туда после посещения родных мест, а его товарищи собирались еще немного позаниматься теологией в Париже. Они планировали покинуть Францию в День обращения святого Павла, 25 января 1537 года. Однако давние противники — Франциск I и император Карл V — снова начали воевать, и оставшимся пришлось уехать раньше — в середине ноября 1536 года.

Вернемся к «каникулам» святого Игнатия.

В начале апреля 1535 года наш герой выехал из Парижа верхом на лошади, купленной почитателями. Едва парижские стены скрылись за горизонтом, как мучительные боли начали утихать и на подъезде к Байонне, городу возле гипускоанской границы, исчезли совсем.