Игнатий Лойола

Летом 1535 года Лойола побывал в наваррской деревне Обанос, где жил брат Франциска Ксаверия, капитан Хуан де Аспиликуэта, и передал тому письмо. В послании брату Франциск рассыпался в похвалах Игнатию, о котором шло столько пересудов и кривотолков, и к тому же просил денег, «чтобы помочь мне в моей крайней нужде». Неизвестно, как отреагировал бравый капитан, но, зная Лойолу, можно предположить, что общий язык был найден и деньги получены. Также наш герой съездил в Сорию к отцу Диего Лайнеса и в Толедо — родной город Сальмерона. Путь будущего святого лежал через Мадрид, где он каким-то образом встречался с восьмилетним принцем Филиппом, будущим королем Испании. Позднее, в 1586 году, монарх вспомнил об этой встрече, рассматривая портрет Лойолы, написанный художником Алонсо Санчесом Коэльо.

Глава двадцать вторая О БОЛОНСКОМ УНИВЕРСИТЕТЕ И НЕЙРОЛИНГВИСТИЧЕСКОМ ПРОГРАММИРОВАНИИ

Как мы помним, друзья, связанные монмартрскими обетами, договорились встретиться в Венеции в начале 1537 года. До этого срока оставалось еще немало времени, которое Лойола решил посвятить совершенствованию в богословии. Для этой цели он избрал Болонский университет.

Это старейшее в Европе учебное заведение имело интересные особенности. История его появления уходит корнями в XI век, когда жил и преподавал глоссатор[50] Ирнерий (около 1050 — после 1125), и еще дальше в глубь веков, к времени правления Юстиниана Великого, византийского императора, создавшего Corpus juris civilis — Свод гражданского права. Именно Ирнерий (его имя также транскрибируется как Варнерий, Вернерий или даже Гарнерий) основал в Болонье правоведческую школу, ставшую впоследствии университетом.

От прочих высших учебных заведений Европы Болонский университет отличался властью студентов (universitas scholarium), а вовсе не профессоров (universitas magistrorum), как это было принято повсюду. Профессора избирались студентами на строго определенный срок, причем им запрещали преподавать в иных местах. Болонский профессор полностью зависел от своих учеников, не имел никакого особого статуса, кроме таланта и харизмы. Тем не менее преподавать туда шли охотно, университет процветал, заставляя расти и развиваться город, наполняемый приезжей молодежью со всех концов Европы.

Двери университета были открыты и для женщин, причем их даже допускали к преподаванию. Дочь юриста Аккурсия, Дота д’Аккорсо, удостоилась степени доктора права еще в ХIII веке, сохранились в летописях имена и других известных женщин-юристов.

Итак, Болонский университет специализировался по праву, а вовсе не по теологии, как Парижский. Чем же он привлек Лойолу? Очевидно, своей связью со Святым престолом, служить которому напрямую собирались будущие иезуиты. Папы поддерживали университет в его спорах с городским начальством Болоньи уже с XIII века. В обмен на эту помощь римский понтифик получал определенную власть над учебным заведением. Все экзамены и выдачу дипломов строго контролировал от его имени болонский архиепископ.

Игнатия снова ожидало морское путешествие. На этот раз скиталец отплыл не из Барселоны, а из Валенсии, хотя Барселону он, скорее всего, тоже посетил. Иначе когда бы он смог договориться со своими благодетельницами о переводе денег в Италию, на завершение образования? Такие дела письменно не делаются, а получить помощь ему удалось, это известно доподлинно.

Как и во все предыдущие разы, многочисленные доброжелатели хором отговаривали путешественника от поездки. На этот раз пугали турецким пиратом, Хайр-ад-Дином по кличке Барбаросса, свирепствовавшим по всему Средиземному морю. Разумеется, Лойола не обратил на предупреждения никакого внимания.

Судьба избавила его от встречи с пиратом, но разразившаяся буря сломала руль корабля. Видя неизбежность кораблекрушения, все начали готовиться к смерти. Игнатий очень переживал, что умрет и не сможет завершить начатое дело. Но корабль не затонул и достиг генуэзского порта. Далее Лойоле пришлось идти пешком, поскольку денег от барселонских дам он при себе не имел.

Дорога оказалась не только долгой, но и запутанной. Приходилось идти кружным путем почтовых лошадей. Путник преодолел горный перевал Ченто-Крочи, долго шел берегом реки Таро. Пересекая Апеннины, он заблудился и забрел в очень узкое и неудобное место. Вернуться назад не представлялось возможным, а вперед получалось двигаться только на четвереньках. Впоследствии Лойола назвал это приключение самой утомительной из телесных мук, какие ему только пришлось пережить. Вспомнив, что сравнивал он свое застревание в горах с пилением костей без наркоза и непереносимыми болями в желчном пузыре, можно предположить у нашего героя клаустрофобию.