Игнатий Лойола

Если честно, новость сильно испугала Альбрехта. Проповедник взлетел слишком высоко. Однако новоиспечённый бакалавр не собирался сдаваться. Не случайно же судьба сводила его с Мюнцером, Кальвином, Лютером? Чёрт возьми, ведь именно он разжёг огонь для папской буллы, проклинающей профессора, почти двадцать лет назад! И предчувствие великого, которое живёт в нём все эти годы, разве оно ничего не значит?

К тому же бакалавру до изумления надоела вдовушка, но сбегать без предупреждения не хотелось. А тут образовался отличный повод.

Разумеется, Фромбергер не рассказывал ей о проповеднике. Он представил дело так, будто едет в Рим на диспут, участие в котором необходимо молодому бакалавру для «дальнейшего, весьма успешного плодоношения на научной ниве». Зная дотошность вдовушки, он даже навёл справки о римских богословах и записал их имена. Однако «кумушка» не стала учинять допросов. Благосклонно чмокнув помощника по хозяйству в нос, она разрешила:

   — Езжай, котёночек, только не шали. Чтоб римской грязи мне в дом не привозил.

   — Ну какая грязь, козочка моя искромётная? — изобразил крайнее удивление бакалавр. — В Риме улицы мощены не хуже парижских, да к тому же...

   — Дитятю-то из себя не строй! — оборвала вдова. — Рим иначе как вавилонской блудницей, уже и не зовут. Говорят, там на каждом углу девки стоят да новая срамная болезнь повсюду ходит.

   — Вот зря ты меня всегда перебиваешь, моя строгая проказница! — тут же отозвался Альбрехт. — Я же хотел сказать: у меня там и времени-то не найдётся ходить по улицам.

Вдова поспешила печь пироги в дорогу, бакалавр же задумался. Про слишком вольные римские нравы он слышал ещё от Лютера в Виттенберге. В юности мечтал совершить паломничество в Вечный город, дабы вкусить прекрасного воздуха свободы. Теперь, набравшись опыта, он ожидал найти в Риме только продажную любовь, высокие цены и множество опасностей.

Перед отъездом он ещё раз зашёл в университет и встретил бывшего сокурсника, а ныне преподавателя, в компании одного из парижских инквизиторов, монсеньора Валентена.

   — Salve, Альбрехт, — улыбнулся монсеньор, — говорят, ты собираешься в Рим? Мы с твоим товарищем только оттуда.

   — Чем же радует нас ныне столица мира? — со всей учтивостью спросил Фромбергер. Он мыслил вопрос риторическим, но инквизитор взялся отвечать с неожиданной живостью.

   — В Риме все говорят о папской булле Regimini Ecclesiae от 27 сентября. Павел III окончательно утвердил Общество Иисуса.

   — К этому давно всё шло, насколько мне известно, — вставил Альбрехт.

   — Вы правы, — подтвердил монсеньор, — но окончательного подтверждения папа не давал, и многие сомневались. Странно слышать о создании нового ордена, когда действующие переживают не самые счастливые дни.

   — А как же, простите, называют себя члены Общества Иисуса? — спросил Фромбергер. — Иезуаты, вроде так?

Валентен улыбнулся.

   — Орден иезуатов существует уже почти двести лет. Другое название их — иеронимиты. Сейчас они более всего известны приготовлением ликёров. Нет, товарищи отца Игнатия Лойолы зовутся иезуитами. Пьянство их совсем не интересует. У них гораздо более грандиозная задача. Некоторые из них уже выехали с миссиями в Индию и Новый Свет, другие собираются в Германию и ещё во многие страны...

   — Да, они очень перспективны... — подхватил молодой преподаватель.

   — Как... в Германию? — вырвалось у Альбрехта. По счастью, собеседники не услышали его, увлечённые разговором.

Раскланявшись, Фромбергер помчался к вдове за вещами и в этот же день отправился в путь. Его мучили угрызения совести за пятнадцать лет, так глупо потраченных на пьянки, драки и «кумушек». Если бы он нашёл проповедника тогда!

До Рима бакалавр добрался без приключений. Вошёл в город через Порта дель Попполо и остановился в раздумье. Куда идти? В Париже он записал имена римских богословов, адреса и даты будущих диспутов, но где же поселиться? Может, в Риме есть германская община? Но как найти её? И тут Фромбергеру пришла в голову идея, гениальная в своей простоте. Он разыщет дом иезуитов и попросит у них пристанища. Это — единственный способ пробиться к их основателю. Только теперь он, небось, ходит с охраной.

Серый дом с небольшим крыльцом и чёрными дверями, на которых висела гравированная табличка с именем владельца Антонио Франджипани, найти оказалось нетрудно. Альбрехт постучал, но никто не отозвался. Он потянул дверное кольцо на себя. Дверь открылась неожиданно легко. Не веря своим глазам, бакалавр медленно зашёл в полутёмную прихожую и тут же налетел на кого-то, выходящего наружу.

   — Что вам здесь нужно, отвечайте? — скороговоркой выпалил на латыни этот человек.

   — Я ищу Игнатия Лойолу, — произнёс Фромбергер, сам удивляясь своей наглости.

   — Я — Игнатий Лойола, — прозвучал ответ. — Но сейчас не могу уделить вам ни мгновения, поскольку опаздываю на важнейшее дело. Предлагаю вам пойти со мной, там и договоримся о беседе. Согласны?

   — Ну... это... — нечленораздельно промычал Альбрехт и был немедленно выволочен за локоть на улицу.