Иго жидовское

— Для начала, если не возражаешь, вернемся в не такое уж далекое прошлое. Какими ветрами тебя занесло в кресло министра печати да еще в то беспокойное время? — Ну это у Шумейко надо спросить. Он был тогда первым заместителем председателя Правительства и одновременно министром печати, он взял меня сначала своим заместителем, и он же рекомендовал выше… Лев Евгеньевич Суханов, тогдашний помощник Ельцина, рассказывал мне и от души смеялся, как Шумейко, когда его рассматривали на должность председателя Совета Федерации, выкрутился с «моей» помощью. Его на заседании Совета Федерации спросили, как это он, «чистый» технарь, согласился стать министром печати, а теперь вот готов возглавить Совет Федерации, ему что, не важно чем руководить, лишь бы руководить? Вопрос тягостно завис в воздухе, и вдруг совершенно неожиданный ответ: «Я недолго пробыл министром печати, но уже одно то, что я за это время нашел такого человека, как Миронов, всецело оправдывает моё пребывание в этой должности». И … начал рассказывать мою биографию. Выходило, что вся моя жизнь упорно и целенаправленно готовила меня к работе министром печати. Прекрасно знаю газетный цех, работал в районке, в молодежке, в областной газете, в центральной прессе — в «Комсомолке», в «Правде». Создал с нуля «Российскую газету». Знаю полиграфию, был директором крупнейшего российского издательства. Опять же и для писательского стана не чужой: сам писатель, член Союза писателей, только что вышел роман. Помимо профессионального вуза — факультет журналистики МГУ, закончил с отличием управленческо–идеологическую Академию общественных наук и прошел хорошую школу управленца в Совете Министров СССР… Так каждое мое жизненное лыко очень ловко в устах Шумейко вплеталось в биографию будущего министра. Самое интересное, что после такого «ответа» больше вопросов к Шумейко на Совете Федерации не было. С мощным перевесом голосов его избрали тогда руководителем верхней Палаты.

— А как он тебя нашел? Ведь до того, как он пригласил тебя в свои заместители, вы лично знакомы не были? — Шумейко запомнил мое выступление на коллегии министерства печати, когда я был директором издательства «Советская Россия». Выступление было острым. Я говорил, что издательства ограблены — заморожены валютные счета, нам не на что издавать книги. Ладно бы в том была государственная необходимость, но получается, что у нас забирают последнее, а правительство в это время буквально жирует, обзаводится тучными стадами шикарных иномарок. Шумейко это запомнил.

— И что, часто так вот бывало, чтобы острая критика начальства оборачивалась стремительным взлетом в каръере? — Когда работал в Совете Министров СССР и занимался там анализом общественного мнения, то подготовил записку ''Об авторитете Правительства», где цитировал такие вот строки из писем в адрес Правительства: «У нас что ни министр, то чеховский персонаж: «вот–вот хрюкнет»; очень нелицеприятное было и в адрес самого Председателя Правительства: «Вы, Николай Иванович, как пастух при чужом стаде, не вы, а ЦК этих министров ставит, не вам их и снимать, потому они и ведут себя с вами так откровенно нагло. Стукните же вы, наконец, кулаком по столу, проявите волю, а то стыдно смотреть по телевизору на заседания Правительства». Мое отдельское начальство пыталось «придержать» эту записку, а когда не получилось, то, боясь разделить со мной ответственность за столь крамольную записку, меня просто–напросто уволили за «тенденциозное, субъективное отображение общественного мнения», и даже успели объявить об этом на экстренно созванном собрании, но на следующий день, открывая заседание Правительства, Н.И.Рыжков мало того, что процитировал записку, но еще и спасибо сказал за то, что впервые получил возможность узнать, что в действительности люди думают о Правительстве. Этого «спасибо» хватило, чтобы приказ об увольнении моментально испарился, и все сделали вид, что ни о каком увольнении мне никто не говорил.

— Но с Хасбулатовым этот номер не прошел.

— А я и не критиковал Хасбулатова. Мы с ним поспорили публично о названии газеты. Он настаивал, чтобы газета называлась «Республика». С профессиональной точки зрения такое название никуда не годилось. И в мире, и в стране газет с этим названием выходило не меньше семи, к тому же мы создавали общероссийскую газету, а она должна иметь особое имя, которое невозможно повторить, а газету «Республика» спокойно могла выпускать и Бурятия, и Тува, и Калмыкия… Тогда я доказал свою правоту, но Хасбулатов затаил обиду, и после выхода первого же номера газеты, в котором я напечатал свой собственный материал о корысти народных депутатов, «за недемократическую» позицию решением Президиума Верховного Совета меня отстранили от руководства «Российской газетой».