Иго жидовское

В самом начале своего директорства на встрече с Правлением Союза писателей России, которое возглавлял тогда Юрий Васильевич Бондарев, я подробно рассказал о своих планах. Не без скептицизма это было воспринято, но удалось сделать все, кроме одного. Не успел запустить cepию «Российские самодержцы». В это время меня и пригласил к себе на беседу Шумейко. Вместо запланированных 15 минут проговорили два часа. Он и рекомендовал меня Президенту…

Началось дикое сопротивление. К Президенту пошли люди типа Александра Николаевича Яковлева, доказывающие, что моя кандидатура — pоковая ошибка. Анатолий Алексин дважды звонил в Администрацию Президента из Израиля и возмущался самой перспективой подобного назначения. Когда же Указ о моем назначении вышел, Яковлев запретил его давать в эфир, заявив: «Этот указ мы еще отобьем». Возможно, так бы оно и случилось, да Президент на следующий день в 6 утра улетел в Казахстан.

— Все–таки как удалось убедить Ельцина назначить Миронова на министерский пост? — Я знаю о том только со слов Шумейко. Ельцин неделю колебался: «Что–то много им недовольных. Чем это он так людей против себя настроил?» — «Книгами своими, — отвечал Шумейко. — Не всем нравится то, что он издает». — «А что он такого издает?» — «Ильина, например», — отвечает Шумейко. И происходит нечто странное, неправдоподобное. «А, так это он Ильина издает, — говорит Президент и со словами: «Ну, пусть издает больше», — подписывает Указ.

— Невероятно! — Да нет, все же невероятного в том ничего нет, если хорошо знать Ельцина. А я в свое время, будучи корреспондентом «Правды», вместе с Таней Самолис, нынешним пресс–секретарем внешней разведки, пять часов без пятнадцати минут разговаривал с Ельциным. Он сам по себе никто и ничто — ни ума, ни образования. Зато у него звериный инстинкт власти. Ради власти он готов быть кем угодно — коммунистом, демократом, либералом, националистом… Лишь бы это давало ему власть. В 1993 году он всерьез задумывался ухватиться за национальную идею, чтобы укрепиться во власти. Создавалась специальная комиссия во главе с Шумейко для разработки такой программы, но, увы, люди противоположных устремлений в окружении Ельцина оказались сильнее, изощреннее, напористее. Да и Запад не дал Ельцину «оступиться». Все самое худшее, но шустрое и нахрапистое захватило инициативу в президентской команде и выиграло…

— Чувствую по настроению и тону, что, выбирая работу на вкус, ты выбрал бы работу министра…

— Да, хорошая работа, когда у тебя люди, деньги, власть, ты знаешь, что хочешь сделать — можно многое сделать.

— И что же удалось сделать тебе? — Начал с того, что попросил карту полиграфических, газетных мощностей России. На меня вытаращили глаза: отрасль такого не имела. Стали делать. И те, кто делал эти карты, люди, проработавшие десятки лет в отрасли, сами были ошеломлены результатами работы. Оказалось, например, что от Владивостока до Урала полиграфических мощностей по производству книг в твердом переплете в два раза меньше, чем у одного только «Красного пролетария» в Москве. А цены на транспорт к тому времени уже скакнули вверх, система централизованного распределения рухнула. Надо было срочно пересматривать программу развития отрасли. Идея проста. Определяем, например, ключевое — в полиграфическом оборудовании. Какие машины Россия будет сама производить, какие будет покупать, при этом надо учитывать, что какие–то машины мы будем покупать временно, пока не наладим выпуск своих, а какие–то собираемся, это выгоднее, покупать за границей всю жизнь. Отсюда совершенно иные у нас должны налаживаться отношения с продавцами. Одно дело покупаем партию машин, другое дело собираемся у этого производителя всю жизнь покупать машины. При этом мы всегда должны наперед учитывать, чтоб не создалась такая ситуация, при которой из–за введенного эмбарго может остановиться полиграфия России. Это был период, когда Запад стал разрушать российское производство. Расчет был прост. Сначала заманить наших издателей к себе низкими расценками, тем самым, оставив наши типографии без заказчиков, обезденежить их, а потом, подняв расценки, за бесценок скупить наши рухнувшие типографии. Но и внутри страны «жучков» хватало. До меня уже были «сверстаны» объемы и адреса субсидий отрасли. Исключительно — Москва. Они делали так: активно вкладывали в стройку и оборудование госсредства, чтобы затем все это успешно приватизировать за копейки. В начале года — бюджетные ассигнования, в конце года — приватизация. При мне же деньги пошли в сторону Урала, Сибири, Дальнего Востока, — туда, где слабая полиграфическая база. Все эти Батурины, Сатаровы, немедленно нашептали Ельцину что Миронов — московский резидент сибирской мафии… Ну не любят они, когда что–то мимо их рта.